Слишком много колдунов
Шрифт:
Геркулеса они ведь так и не нашли: ни живого, ни мёртвого. Сожрали, приговаривал Аслан, как пить дать, сожрали; особой любви к своему бывшему командиру он явно не питал, что Питера почему-то довольно сильно коробило. Для самого учёного всё было ещё сложнее: именно Мюко приказал вернуться из Каркассона в Лакон и тем самым спас Питера.
— А почему он приказал вернуться? — спросил Питер.
— Я рассказал ему, что ты нашёл тайник древних, — ответил мусульманин.
— Зачем? — вырвалось
Аслан посмотрел на него как на идиота.
— Мюко жадная сволочь, и я знал, что он вернётся. А этот староста мне сразу не понравился.
10
Когда они подошли к дому Легри, вокруг никого не было, и даже дети, которые визгливой стайкой преследовали их все эти дни, подевались куда-то.
— Ну смотри, — в последний раз сказал Аслан и постучал в дверь.
Дверь открылась сразу, чему Питер не удивился совсем. Старуха Легри была одета и собрана.
— Чего надо? — спросила она вздорным голосом.
— Мадам Легри… — начал было Питер.
— Мадемуазель, — сказала старуха резко.
— Мадемуазель, — поправился Питер. — У нас к вам одно дело.
— И один вопрос, — добавил Аслан.
— Так, — сказала старуха.
— Вы знаете, как открывается саркофаг? — прямо спросил Питер.
Вдова Легри смотрела на него несколько секунд.
— Может, и знаю, — ответила она наконец. — И что?
— Не откажите нам помочь в этом, — как мог галантно произнёс учёный.
— Поглядим, — ответила та. — А дело какое?
— У меня есть ордер на обыск вашего дома, — сказал Аслан казённым тоном.
— Это с чего это вдруг? — спокойно спросила старуха.
— Есть основания полагать, что у вас скрывается Геркулес Мюко, дезертировавший из службы королевской эвакуации, что повлекло…
— Ничего оно не повлекло, — отрезала старуха. — Нету здесь вашего… Геркулеса.
Аслан молча показал ей ордер.
— Вы поймите, мадемуазель Легри, — сказал Питер. — Обыск всё равно состоится. Не сегодня, так потом. Верно ведь, лейтенант?
Аслан кивнул, не отводя взгляда с лица старухи. Мадемуазель Легри всё поняла.
— Саркофаг я открыть не смогу, — резко сказала она. — Но увидеть, кто там, вы увидите.
— Отлично, — быстро, чтобы Аслан не успел ничего сказать, произнёс Питер. — Мы согласны.
Аслан задумчиво посмотрел на своего друга, но ничего не сказал, а просто спрятал бумагу с ордером в карман. Старуха вышла и заперла за собой дверь; окинула взглядом свой дом. Окна были плотно занавешены.
— Ведите к вашему… гробу хрустальному.
Через минуту подошли к площади. Саркофаг стоял рядом с мобилем эвакуаторов, готовый к погрузке. Вокруг собралась вся деревня, включая и нового старосту.
— Сдал, трепло, — сказала старуха Легри Клоду, проходя мимо. Тот отвернулся, не произнеся ни слова.
Подошла к саркофагу.
— Видишь? — старуха указала на углубления в форме ладони. Питер кивнул. Площадь притихла. — Жан-то мой думал, что надо кровь туда. Двинутый он был, как и папаша его. Это ж надо, сыну кошку завещать.
— А что туда надо? — неожиданно ревниво спросил Клод издалека.
— Древние, они же не дураки были, — сказала старуха. — Саркофаг, он для того, чтоб кто там лежит, сохранился в целости и сохранности. Вот и весь смысл.
— И что? Дальше-то что? — спросил Аслан после молчания.
— Э, да вы мозгами не дальше моего муженька ушли. Саркофаг — умный. Он не откроется, если, — старуха начала загибать пальцы, — будет сильно жарко, или там огонь, или сильно холодно, мороз зимой. Или если воздух будет ядовитый, как на болоте каком, он тоже не откроется.
— А! — сказал Питер.
— Что, сообразил, умник? — насмешливо спросила мадемуазель Легри.
— …и если рядом будет враг, — произнёс Питер, — он тоже не откроется.
— Вот, — произнесла старуха. — Хоть кто-то догадался. И особенно он не откроется, если рядом будет околачиваться полный дурачок вроде моего муженька, гори он в аду.
— Давайте, — сказал Питер и закатал правый рукав, хотя это было лишним. — Я, Аслан и вы. Верно?
Старуха огляделась.
— Только вот этого, — указала на Клода мстительно, — надо убрать подальше.
Клод взвыл от обиды и разочарования.
— Ах ты мерзкая старуха!
— Катись, трепло, катись, — хихикала вдова Легри, наблюдая, как селяне со смехом выпроваживают своего нового старосту.
— Так. Ты, чернявый, клади руку сюда.
Аслан положил руку в углубление слева.
— Ты, умник, сюда.
Питер встал напротив Аслана, саркофаг оказался между ними, и положил ладонь в другой углубленный знак, напротив.
— Ну а я вот сюда, — старуха прошла в голову саркофага и, привстав на цыпочки, положила ладонь в знак на торце.
— А теперь представляй, что он прозрачный.
— Что? — растерялся Питер.
— Представляй, что не камень это, а стекло, или хрусталь какой, не знаю, — объяснила старуха. — Шибче представляй, и ты, чернявый, тоже.
Аслан хотел что-то сказать, но закашлялся.
И тут Питер едва не закричал.
Гроб, саркофаг, монолит становился прозрачным! Он будто таял, одновременно сохраняя твёрдость и форму. Стало слышно, как чирикают птицы, жужжат насекомые, как ветер гладит траву — и как тихо, едва-едва, дышат люди на площади, глядя во все глаза, стараясь запомнить, запечатлеть.