Слишком много секретов
Шрифт:
Ильи всё не было. Зато началась торжественная часть. С речами – довольно скучными и длинными, торжественной музыкой, доносящейся из динамиков, вручением пластиковых значков, раздачей поощрительных призов. Впрочем, официальной части Жанна не заметила, мысли её были заняты совсем другим.
Затем объявили концерт и танцы. «Концерт» состоял из четырёх композиций студенческого вокально-инструментального ансамбля. Музыканты были одеты в мешковатые костюмы трудноопределимого цвета, но играли очень себе ничего. Даже солистка совсем неплохо пела, хотя и не так здорово, как нетрезвая Лена Перепёлкина в позавчерашнем кафе.
– Балаган, – презрительно процедила
Закончилось выступление институтских музыкантов, четверка в мешковатых одеяниях откланялась и принялась собирать инструменты. Из динамиков загремела танцевальная музыка. Вот тогда и появился Илья под руку с крупной девицей. Присмотревшись, Жанна узнала в девушке «сестру друга детства». Лена Перепёлкина была одета в маленькое чёрное платье и большие, ослепительно красные туфли. Облегающий наряд нисколько не умалял обильной Лениной плоти, несмотря на радикальный чёрный цвет. Зато туфли на высоченных толстых каблуках подчёркивали неожиданную стройность загорелых длинных ног.
– Привет, Илюша! – не без ехидства бросила Лина. Жанна только растерянно кивнула. Илья немного смутился, но на приветствие ответил чинно и подчёркнуто сердечно.
– Ну и деваху отхватил ваш симпатичный общий друг! – изумилась Анжела.
– Она певичка, – зачем-то пояснила Жанна.
– Всего лишь дочь своего папочки, – кисло заметила Лина. – Папашкин водитель привез её сюда на персональной машине и назвал Еленой Борисовной. Ещё сообщил, что Борис Николаевич просил заехать за ней не позже десяти вечера. Я как раз покурить выходила и услышала… Никогда бы не подумала, что она Илюше нравится. Конечно, голосишко у неё какой-никакой имеется, но все остальное… И умом она не блещет, как мы могли убедиться раньше. Правда ведь, Жанчик?
Жанна растерянно и огорчённо кивнула, мысленно упрекнув себя за малодушие.
– Но вообще-то она ничего, – всё так же кисло сказала Лина, и было понятно, о ком идёт речь.
Все настойчивее звучала музыка, появились первые пары танцующих.
– А вот и кавалеры подтянулись, – заметила Анжела. – Я уж думала, что у вас в институте и десятка молодых людей не наберется.
– Старшекурсники явно интересуются свежими девичьими поступлениями, – скептически заметила Лина.
– Среди них есть весьма неплохие экземпляры, – объявила Анжела, оглядев зал.
Два таких «экземпляра» как раз направлялись к нашей троице. Высокий симпатичный юноша в очках забавно расшаркался перед Жанной, она согласно кивнула и скосила глаза на Илью. Он со своей спутницей застрял возле стены со стендами, живописующими бурную студенческую жизнь. Илья проводил Жанну с юношей в очках пристальным взглядом, тоскливым, как показалось. Вероятно, только показалось.
Весь вечер Илья не отходил от Перепёлкиной ни на минуту. Жанна изо всех сил старалась не показать своего разочарования Анжеле и Лине. Но подружки имели успех у молодых людей: их занимали танцы, музыка, стремительно текущее время и близившийся конец приятного развлечения – неминуемо придётся возвращаться домой. До Жанниных терзаний им и дела не было. Совсем неожиданно долговязая угловатая Лина оказалась хороша в танцах: она легко и красиво двигалась, несмотря на нелепую джинсовую юбку и тапочки на шнурках.
Илья с Перепёлкиной не танцевали ни разу. Ели мороженое, пили сок, болтали, слонялись по залу – но не сделали даже попытки потолкаться в медленном танце.
– Боится, что Леночка наступит ему на ногу, оттого и не танцует, – предположила Лина. Оказалось, она тоже потихоньку наблюдала за Ильёй. – Ещё бы, такая тумбочка!
«Это она зря! Не в тонкой талии счастье, – грустно подумала Жанна. – А ноги у неё очень даже хороши. Если добавить ещё и голос, так она просто принцесса».
«Я так давно мечтал коснуться хоть пальцем твоей нежной ручки!» – горячо прошептал Генри девушке на ушко. Мери испуганно оглянулась: не заметил ли кто? Но музыка звучала так громко, а танцующие пары были настолько поглощены собой, причудливыми фигурами менуэта и лёгким изяществом музыки, что никто не обратил на Мери ни малейшего внимания. «А я не так уж неуклюжа, как мне казалось прежде», – с облегчением подумала девушка и дрожащим от волнения голосом произнесла: «Вы восхитительно танцуете, сэр!»
«Что это мне припоминаются «Радости и огорчения» Матильды Джонс? – удивилась Жанна. – Ну, какие могут быть сравнения с проблемами современных девушек-студенток? Нам живется не в пример сложнее, да и мужчин теперь водится гораздо меньше, чем в те давние времена. Радостей поубавилось, а вот огорчения – в полном наборе и сохранности. Даром, что два века прошло».
Жанна засобиралась домой раньше подруг. Анжела немного огорчилась напоминанием о конце праздника, но признала, что пора уже возвращаться домой: путь неблизкий, а темнеет по-осеннему рано. В электричке Жанна почти не разговаривала с подругой, все боялась выдать свои печали и обиды. Но Анжела была поглощена собственными впечатлениями от «взрослого развлечения» и всю дорогу весело болтала, не замечая односложных реплик подруги.
Девочки расстались возле дома Анжелы, она жила совсем близко от станции. Теперь Жанна понуро брела к своему дому, уже не заботясь о собственном грустном виде.
А здесь, в полусонном, тихом городке все было как всегда: тёплый осенний вечер выманил из стандартных панелек и немногочисленных «улучшенных» кооперативных девятиэтажек влюбленные парочки, которые теперь слонялись в самых тёмных уголках дворов и улочек, шептались, хихикали и беспрерывно обнимались. Прочие граждане – преимущественно пожилого возраста, с собаками и без – ужасно раздражались при виде целующихся и обнимающихся девушек с кавалерами, но глаз не отводили. Напротив, жадно вглядывались в тёмные силуэты и прислушивались, пытаясь уловить обрывки чужих малопонятных разговоров.
– … скучно было, точно говорю. Зря даже пошёл туда, девчонки такую чушь несли, просто тошно слушать… и чего ты обиделась, я ж ничего такого…
– Ой, Коль, неужто ты это из-за меня?.. Мне тоже было не особо, но я ж обещала Ленке. А тебя всё не было, и совсем уже поздно стало. И с предками я поссорилась…
С шумом распахнулось окно первого этажа, в тёмной раме показалась взлохмаченная женская голова, послышался визгливый недовольный голос:
– Расшумелись тут как на базаре! Шли бы себе в парк, да и миловались там сколь душе угодно. А тут нормальные люди спать укладываются – и не уснуть от галдёжа вашего. Идите отсюда, да поживей!
Вышла соседка Бобровых с третьего этажа с мусорным ведром, хлопнула подъездной дверью и прошаркала тапочками мимо Жанны.
– Здрасьте, Вер Михална! – привычно поздоровалась девушка.
– Поздно ходишь, – проворчала сердито соседка, не ответив на приветствие. – И как только бабушка позволяет тебе ночами шляться!
Из первого подъезда вышел большой пожилой дог Милорд, волоча за собой на поводке не менее пожилого хозяина.
– Рядом, Милорд! – задыхаясь, выкрикнул хозяин. – Рядом!