Слишком много
Шрифт:
Через десять минут я вхожу в дом, надеясь найти Талию и Адриана. А еще я надеюсь, что не застану их целующимися, потому что хрен знает, что я тогда сделаю.
Ничего хорошего точно.
Их нет ни в гостиной, ни на кухне, но я замечаю Талию у входа. Но она не с Адрианом. Она снова с Дином. Он курит, а она прислонилась к моей машине, скрестив руки на груди.
Шон входит на кухню, потирая руки и демонстрируя огромную ухмылку, похожую на оскал.
— Нико сказал, что тебе нужно вбить в себя немного здравого смысла.
Хитрый ублюдок.
Я скрежещу зубами, сжимая пальцы.
— Я в порядке.
Совсем не в порядке.
Почему она с Дином?
Шон качает головой, отмахиваясь от моих слов, как отмахиваются от детей, когда они задают глупые вопросы.
— Что тебя останавливает? Тебе нравится Талия, и ты ей тоже нравишься.
Мышцы моей спины болезненно напрягаются. Я хватаюсь обеими руками за стойку, низко опустив голову.
Почему я чувствую себя комфортно только тогда, когда она рядом? Почему мне кажется, что я борюсь с Халком, пытаясь побороть то, чего хочу? И почему я вообще борюсь?
Потому что я боюсь, вот почему.
Она веселая, покладистая, умная и сострадательная. Я восхищаюсь ее позитивностью, отношением и уверенностью в себе. Она прекрасна внутри и снаружи, и это пугает меня.
После того как я всю ночь держал ее в своих объятиях, я уже не могу ограничиваться только сексом. Я хочу большего. Гораздо большего, но я не хочу ее потерять. Что, если мы начнем встречаться и через некоторое время расстанемся? Мы не сможем вернуться к дружбе. Мы станем совершенно чужими людьми, а я не думаю, что смогу пережить отсутствие ее рядом.
А что, если вы не расстанетесь?
— Я только о ней и думаю, Шон, но что я знаю об отношениях? Ничего. Я выхожу из своей гребаной зоны комфорта, просто думая об этом. У меня ничего не получится, брат. Я облажаюсь, причиню ей боль и потеряю ее.
— Это не ракетостроение, Тео. Ты разберешься.
Очень, очень полезно.
Может, я и разберусь. А может, и нет.
Решения, решения…
Она все еще на улице с Дином, и хотя я не знаю, чего хочу от нее, я знаю, чего хочу для нее, и Дин — не тот самый парень.
Я оставляю Шона на кухне, открываю главную дверь и спускаюсь по бетонным ступенькам, оглядывая подъездную дорожку, и моя грудь вздымается. Она прислонилась к моему Камаро, сложив руки на груди, сузив глаза на этого засранца. Я останавливаюсь, когда голос Дина, приятный, как жужжание комара в два часа ночи, достигает моих ушей.
— Ты несправедлива. — Он пинает гравий. — Я пытаюсь исправиться. Я все время думаю о тебе, но я также не хочу тратить свое время, поэтому, прежде чем я выставлю себя еще большим дураком, я задам тебе вопрос. Что происходит между тобой и Тео? Он ведет себя так, будто ты принадлежишь ему.
— Я не принадлежу ему, — зашипела Талия, вонзая двенадцатидюймовый клинок мне в грудь. —
— Хорошо, хорошо…, — бормочет он, словно не слышал ни слова из того, что она сказала после признания, что мы просто друзья. — Я знаю Тео, и он не из тех, кому я хотел бы мешать…
Отличный выбор, мой друг.
— Если ты говоришь, что вы просто друзья, я тебе верю. Могу я заехать за тобой завтра? Здесь есть хороший ресторан…
— Дин, остановись и выслушай меня, ты приличный парень, когда вкладываешь в это голову, но мне это больше не интересно.
— Талия, — перебиваю я, когда Дин снова открывает рот, в моем голосе звучит нотка территориальности. — Пойдем, Omorfia. Шон и Джек ждут нас.
Нет, не ждут, но мне нужно забрать ее у Дина, пока он не подошел слишком близко и, соответственно, мой кулак не оказался слишком близко к его челюсти или носу. Или и то, и другое.
— Я буду через секунду, — говорит она мне, вероятно, желая убедиться, что Дин понял, что она не заинтересована. Я в шаге от того, чтобы объяснить ему это невербально, но, наверное, лучше не устраивать сцену.
Я должен уйти. Я должен оставить их, чтобы они закончили свой разговор. Должен. Мог бы. Мне следовало бы.
Не могу.
Не могу.
Ни за что на свете.
Я спускаюсь по оставшимся ступенькам и вклиниваюсь в личное пространство Талии, притягивая ее к себе по-пещерному.
— Я тут уже старею. Давай поиграем.
Дин смотрит на мою руку, небрежно обхватившую талию Талии, и его челюсть двигается вперед-назад.
— Понятно, — бормочет он, а потом… у него хватает чертовой наглости поцеловать ее в щеку, обозначая свою территорию, как я обозначаю свою.
Талия замирает в моих объятиях; поцелуй — не то, чего она ожидала или хотела, я уверен. Ее губы сомкнуты, пока мы смотрим, как Дин запрыгивает в свой Porsche. Колеса быстро вращаются, когда он выполняет намеренное сгорание, разбрасывая гравий и отскакивая от Range Rover, припаркованного позади. Он мчится по длинной подъездной дорожке, и шины визжат, когда машина вылетает на улицу, а задняя часть летит вбок, прежде чем исчезнуть за поворотом.
Я хватаю Талию за талию и прижимаю ее к борту машины.
— Я сломаю ему руки, если он еще хоть раз прикоснется к тебе.
— Да ну? — Она придвигается ближе. Маленькая улыбка изгибает ее красные губы. Губы, которые почти касаются моих. — Чушь. Ты так относишься ко всем своим друзьям, или я какая-то особенная?
Я впиваюсь пальцами в ее бедра, мое самообладание висит на волоске, желание бурлит внутри меня, прожигая горячую дыру в животе, вырываясь на поверхность, как пузырьки в фужере с шампанским.
— У меня никогда не было друга, который был бы еще и девушкой. Ты особенная во всех отношениях.