Слишком много
Шрифт:
Я поворачиваю ее вокруг себя, срывая остатки ткани с ее тела, пока она не падает на пол в кучу белой и голубой ткани.
Она поворачивается на пятках и, не раздумывая ни секунды, падает на колени, одним движением стягивая с меня джинсы и освобождая мой член. Это не то, о чем я думал. Всю неделю она заботилась обо мне своим ртом. Мне нужна ее киска, но слова застревают у меня в горле, когда она берет основание моего члена одной рукой и обхватывает шелковистыми губами набухшую головку, слизывая первую каплю спермы, как будто не пробовала меня несколько месяцев.
— Блять, — прохрипел я, но вместо
Я теряю дар речи, пока она сосет, ее щеки впалые, глаза смотрят на меня. Как, черт возьми, мне так повезло? Я вижу, что ей нравится контролировать ситуацию, когда ее рука двигается синхронно с губами, а я нахожусь в ее власти.
— Блять, — снова бормочу я, когда мой член упирается ей в горло. — Ты так хороша в этом. Так хорошо…
Я обвиваю ее локоны вокруг своего запястья, но как только оргазм зарождается в основании моего позвоночника, я дергаю ее за волосы, безмолвно прося остановиться.
Но она не останавливается.
Она впивается когтями в мое бедро, выкручивает руку, поглаживая меня по длине, проводит языком по кончику, прежде чем скользнуть губами так далеко вниз, как только может.
— Талия, — предупреждаю я, но мое сопротивление ослабевает, чем ближе к краю я оказываюсь. Она не останавливается и не позволяет мне вытащить член. — Черт, — рычу я, впиваясь в ее идеальный горячий рот и удерживая ее голову, чтобы задержать ее на несколько напряженных мгновений.
Она отпускает мой член с хлопком, и я наклоняюсь, поднимаю ее и несу в кровать. Я не бросаю ее, как обычно. Ее плечо будет заживать дольше, чем неделю, и мне нужно быть осторожным в обращении с ней какое-то время.
Я накрываю ее тело своим и захватываю ее губы в долгий, глубокий поцелуй.
— Ты заплатишь за то, что заставила меня кончить до того, как у меня появился шанс почувствовать, как ты кончаешь на моем члене.
Она прикусывает внутреннюю сторону щеки и запускает руки в мои волосы.
— Не притворяйся, что ты расстроен.
— О, я не расстроен, — шепчу я, впиваясь зубами в ее шею. — Но ты, возможно, не сможешь ходить, когда я закончу с тобой сегодня. Мне нужно полчаса на восстановление. Давай проверим, сколько оргазмов ты сможешь испытать за тридцать минут.
— Это должно быть наказанием? — усмехается она, но не прошло и десяти секунд, как она тихонько задыхается, когда я провожу большим пальцем по пучку нервов на вершине ее бедер.
— Рассматривай это как хочешь. — Я опускаюсь ниже и провожу языком по ее упругому соску.
Первый оргазм наступает не сразу. Две, может быть, три минуты, прежде чем она затихает, прикусив нижнюю губу, когда я пытаюсь проглотить эти эротические стоны.
— Раз. Теперь мне нужно попробовать тебя на вкус, — говорю я, подталкивая ее дальше к кровати. Первый же щелчок моего языка заставляет ее вцепиться в простыни с тихим стоном. Через несколько минут ее бедра напрягаются, и я просовываю палец внутрь, когда она уже готова кончить. — Два, — произношу я, вылизывая ее досуха. — Нет ничего приятнее, чем видеть, как ты кончаешь.
Мы доходим до пяти, прежде чем я буду готов, и первый глубокий, резкий толчок подбрасывает Талию на кровати.
— Я так чертовски соскучился
— Я тоже по тебе скучала, — шепчет она, слова звучат как задыхающееся стаккато, когда мои толчки набирают темп, а ее ноги обхватывают мою талию. — О, Боже… наказание, — пробормотала она мгновение спустя. — Определенно наказание. Это слишком много, я…
— Не слишком. Давай.
Я прижимаюсь ртом к ее груди, снова опрокидывая ее на край. Она слишком чувствительна, каждый оргазм становится вызвать легче следующего, и я задаюсь вопросом, можно ли довести ее до десяти.
— Я люблю тебя, — говорит она, погружаясь в мои губы, когда очередной оргазм вибрирует в ее теле.
Мне никогда не надоест это слышать.
— Скажи это еще раз.
— Я люблю тебя.
Я закрываю ее губы в отчаянном, глубоком поцелуе.
— Я люблю тебя еще больше. — Я вхожу в нее еще быстрее и прячу лицо в изгибе ее шеи, целуя нежную плоть. — Намного. Блять. Больше. Я хочу, чтобы ты была сверху, детка. — Я переворачиваю нас, прислоняюсь спиной к изголовью кровати, одной рукой обхватываю Талию за поясницу, а другой поднимаюсь выше, сжимая ее волосы в тугой кулак. — Медленно.
Она старается, чтобы ее движения были уверенными, несмотря на ее слабое, измученное тело, которое почти тает на мне, как будто хочет впитать мою близость. Ее маленькие руки бродят по моим плечам, прослеживая мышцы. Она тянет меня за волосы и снова и снова касается моего лица. Наше дыхание учащается, а поцелуи становятся срочными, горячими и ласковыми одновременно.
— Полегче, — воркую я, останавливая ее, пока я глубоко зарыт внутри нее. — Не торопись. Не сегодня. — Я управляю ее бедрами, подстраивая темп под свои предпочтения, и прижимаю ее к себе, пока она скачет на мне, прижимаясь к моей груди.
И в этот момент я понимаю, что она — это все, что мне нужно. Что она моя. Сейчас и навсегда.
ЭПИЛОГ
Тео
ТО ЖЕ МЕСТО. ТА ЖЕ ДЕВУШКА. С РАЗНИЦЕЙ В ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ.
Именно здесь я впервые увидел Талию с ее густыми локонами, вошедшую в Tortugo в черном наряде. Она пересекла зал, не сводя глаз с барной стойки, в руках сжимала маленькую сумку, изгиб бедер покачивался слева направо.
Я помню, как Нико говорил о ресторане, который они с Джаредом собирались открыть, но их голоса ушли на задний план, когда я увидел ее. Самый сюрреалистичный момент в моей гребаной жизни. Мне казалось, что я смотрел телевизор каждый день в течение многих лет, и она была первой реальной вещью, которую я увидел.
Одно решение — подойти к ней — перевернуло мою жизнь с ног на голову. До этого момента я заботился только о себе. Конечно, я люблю свою семью и готов отдать правую руку, чтобы помочь каждому из своих братьев, но в повседневной жизни я беспокоился только о себе.
Все изменилось той ночью, полгода назад, в этом самом баре. В этом самом месте.
Талия прислонилась к стойке, ее волосы перекинуты через одно плечо, глаза сверкают, пока она ждет, пока бармен примет наш заказ. Она прекрасна. Не только сейчас, но и всегда. Даже когда она встает с постели утром, хмурится и ворчит, пока не выпьет первый глоток кофе.