Слишком много

Дайс И. А.

— Я здесь, — говорю я, обнимая ее лицо. — Ты в порядке? Тебе больно?

С ее губ срывается тихое хныканье, и она замирает в моих объятиях.

— Не обнимай меня. Это чертовски больно.

Я отпускаю ее, осматриваю, только сейчас замечая, что ее правое плечо вывернуто назад в неестественном положении.

— Что, черт возьми, случилось?

— Когда приехала первая патрульная машина, здесь никого не было, — объясняет полицейский, как раз когда к нам присоединяется Шон.

— Он убежал, когда услышал полицейские сирены, — говорит Талия.

—

Но они его поймали, — быстро добавляет Шон, как будто знает, что мне нужна эта информация, иначе я сорвусь. — Они поймали его, когда он бежал по задней аллее.

— Кто? Кто, мать твою, был здесь?

— Кай. — Талия упирается лбом в мое плечо, и я рискую обхватить ее за талию, стараясь не задеть ее вывихнутое плечо.

Кай.

Почему я раньше не вспомнил об этом придурке?!

Перед глазами мелькает записка, которую он оставил в прошлый раз. Мне следовало копнуть глубже, когда Шон подтвердил, что это не Дин и не Ашер. Я должен был понять, что Кай не собирается так просто сдаваться.

У тебя был шанс, и ты его упустила. Пора играть.

Играть.

Играть.

Чертов больной сукин сын.

— А ты крутая, — говорит Шон, и его губы кривит небольшая улыбка. — Ребята сказали, что ты швырнула в парня половину кастрюль на кухне.

— Кухне? — переспрашиваю я, сбитая с толку. Я даже не смотрела в ту сторону, когда вбежал внутрь. — Я видел, как ты пряталась здесь с Аресом.

— Я заперла Ареса здесь, отправила вам двоим сообщение и вышла. — Она гладит собаку по голове. — Я не знаю, что Кай думал, что произойдет. Он пришел без оружия. У него была тряпка, которая, как я полагаю, была пропитана хлороформом, и он попытался схватить меня, когда я вышла из спальни, но я отпихнула его и побежала на кухню.

Боже… он собирался забрать ее. Использовать ее, чтобы шантажировать меня и заставить отдать игру.

Я прижимаюсь губами к ее виску, не зная, кто из нас нуждается в этом больше.

— Как ты вывихнула плечо?

Офицер рядом с Шоном хихикает над этим.

— Она пыталась помешать ему убежать и поскользнулась в гостиной, упав на кофейный столик.

Не знаю, что меня больше переполняет: злость или гордость. В прошлый раз, когда Кай была здесь, она заперлась в ванной, но сегодня она встретилась с психом лицом к лицу. Ей не следовало рисковать. Ей было больно, и, несмотря на храброе лицо, она едва сдерживает слезы. Я знаю, как болит вывихнутое плечо, и не могу поверить, что она так хорошо держится.

— Где, черт возьми, скорая?

Я целую ее в макушку.

— Ты слишком храбрая для своего собственного блага, ты знаешь об этом?

— Я боялась, пока не увидела, кто это. Такие мужчины, как Кай, ведут себя агрессивно, но на самом деле они слабы. Он был неподготовлен и тянул время, рассказывая, как ты разрушил его репутацию и никто в этом бизнесе не хочет с ним работать. Он все время повторял, что у него нет денег и он хочет стать

твоим партнером, но ты его отшил и не оставил ему другого выбора, кроме как действовать.

— Скорая помощь уже здесь. — Логан останавливается в дверях, а Нико идет следом. — Ты в порядке, Талия?

— Да, но мне станет лучше, когда я получу обезболивающее.

Один из приятелей Шона направляет бригаду скорой помощи в спальню, и через минуту туда входит молодая женщина. Она ухаживает за Талией, заставляя меня отодвинуться. Моя челюсть болезненно сжимается, когда парамедики осматривают ее. Они помогают, но тем самым причиняют ей боль, и я не могу, черт возьми, видеть, как слезятся ее прекрасные глаза.

— Нам понадобятся ее показания. — Шон выводит меня, Логана и Нико из спальни, чтобы показать нам кухню, где его приятели делают снимки, закрепляя все улики, которые найдут. — Кая задержали для допроса. Я прослежу, чтобы его посадили за это, Тео, но не надейся на многое. Максимум два года, учитывая, что он ничего не украл. Все, что у нас есть, — это взлом с намерением причинить вред, что не так уж и много.

— Он выйдет в следующем году за хорошее поведение, верно? — шиплю я, глядя на хаос на кухне, где содержимое шкафов разбросано по всему полу.

— Возможно, но не волнуйся об этом раньше времени. — Он похлопывает меня по плечу, на его губах играет призрак улыбки. — Чертовски хорошая у тебя женщина.

Нико и Логан соглашаются, ухмыляясь себе под нос, когда Талия довольно громко спорит с парамедиками, что ее не нужно выносить на носилках. Она побеждает, и несколько мгновений спустя я запрыгиваю на заднее сиденье машины скорой помощи, держа ее за руку всю дорогу до больницы. Теперь, когда она принимает обезболивающие, она уже не такая жесткая, а боль терпима, если не заглушена полностью.

— Нам нужно поговорить, — говорит она, голос у нее тоненький.

— Не сейчас, детка. Мы поговорим, когда тебе станет лучше. — Я провожу большим пальцем по костяшкам ее пальцев. — Скоро все закончится, я обещаю.

Не так скоро, как я надеялся.

Проходит почти три часа, прежде чем Талию наконец перевозят в палату для реабилитации. На моей левой руке остались кровавые следы от ее ногтей. Она прорвала кожу, сжимая мою ладонь, пока врачи вправляли ей плечо. Уверен, что некоторые мои зубы трещали, когда я боролся с желанием вырубить тех, кто помогал. Обезболивающие немного притупили ее, но когда два врача вправляли ей плечо, она плакала и кричала, заставляя мой желудок переворачиваться.

Сейчас она лежит на больничной койке, одетая в голубой халат, укрытая белыми простынями, и спит благодаря капельницам, окружающим ее кровать, — обезболивающим и легким успокоительным. Она не нуждалась в этом, но лечащий врач беспокоился, что она в шоке, и не хотел рисковать, чтобы у нее случился срыв, когда адреналин выветрится.

Он хочет оставить ее на ночь в качестве меры предосторожности. Вряд ли он поступил бы так с любым другим пациентом, но она — моя девушка, а я — Хейс и сын мэра, так что… особое отношение.