Слишком молоды для смерти
Шрифт:
— Но послушайте…
— Вот-вот. Не думаю, что мне следует учить вас вашему делу, сэр.
— И я не думаю.
— Полагаю, вы тоже могли бы предоставить мое дело мне и просто ответить на вопросы, — холодно произнес Роджер.
Понт отступил назад, нахмурился. Роджер обратил внимание на его руки, поднятые до уровня груди, — удивительно маленькие, красивой формы. Неожиданно Понт улыбнулся совершенно естественным и непринужденным образом:
— Вы очень откровенны.
— Надеюсь, и вы тоже будете откровенны.
— Конечно, учтите лишь, что я должен охранять интересы своих пациентов.
— Сколько еще у вас пациентов с такими же особенностями, как Осгуд? —
— О, конечно, есть! Молодые люди не обязательно должны страдать сексуальными расстройствами. Фактически, многие мои пациенты жалуются не на эти нарушения, а на всевластие родителей или близких друзей или, если они состоят в браке, тиранию мужа или жены. Но из ста семи клиентов, с которыми я общаюсь постоянно, десять-двенадцать — но не более двадцати — имеют, пожалуй, те же характеристики, что и Осгуд, так же склонны поддаваться чужому влиянию.
— Какому именно влиянию?
— Они… — Понт замолчал в сомнении, потом нахмурился, поднял брови так, что лоб его прорезали глубокие морщины. — Они не переносят никаких публичных проявлений любви, сексуальных отношений. На удивление, значительное количество людей — молодых, среднего возраста и пожилых — находят эти проявления оскорбительными, неприличными. Я мало чем могу помочь людям немолодым, их взгляды уже сложились, но юным… На них, несомненно, повлияли впечатления раннего детства, слишком откровенные, несдержанные проявления сексуальности у родителей. Осгуд, например, жил в одной комнате с родителями и двумя младшими братьями и… э… не всегда спал, когда на это рассчитывали. Однако главная причина, основная база для отклонений среди моих пациентов — в злоупотреблении властью, в господстве одного человека над другим. Часто это достигается и может достигаться посредством сексуального влияния или сексуальной привлекательности, а может просто быть результатом психологического подавления сильной личностью личности более слабой. В преступных группировках, как вы знаете, лидер обычно доминирует над остальными. Вначале он устанавливает и осуществляет свою власть благодаря силе характера и способности к лидерству, но в конечном счете приходит к устрашению. Жертва боится действовать самостоятельно, потому что, во-первых, утрачивает чувство уверенности в себе и, во-вторых, подчинена и порабощена страхом перед лидером или другими членами группировки. — Понт немного помолчал. — Надеюсь, вам не показалось, что я узурпирую какую-то функцию полиции, когда пытаюсь помочь молодым людям, попавшим под такое влияние?
— Ни в коем случае. Все, что можете сделать вы или кто-то другой, чтобы разрушить влияние этих группировок, мы только приветствуем.
— Поймите меня правильно. Влияние группы или банды на сексуальную жизнь незначительно. Оно сильнее проявляется в других отношениях. У некоторых народов — у немцев, например, при Гитлере, у русских при Сталине, у египтян при Насере — это случаи политического господства и подчинения. Но психологическое подавление одного человека другим — родителем, другом, любовником, начальником — также причина многих социальных проблем, а следовательно, и ваших, криминальных, мистер Уэст. Поскольку угнетаемый человек, стараясь сбросить оковы, нередко восстает против общества и совершает преступление. Как видите, наша деятельность — и моя, и ваша — во многом совпадают.
— Да, — согласился Роджер, весело улыбаясь, потому что все это ему очень понравилось. — Знакомы ли вам эти люди, мистер Понт?
Мориарти протянул фотографии жертв последней ночи, развернув их веером,
— Уайнрайт, — сказал он. — Он что, тоже причастен к этим малоприятным событиям последней ночи?
— Да.
— Я ни одному человеку на свете не пожелал бы вреда, страданий или бесчестья, но этот их стоит, — ледяным голосом заявил Понт.
— Почему вы так думаете, сэр?
— Он приходил сюда год назад, может быть, немного больше, чем год. Его привел друг и представил как жертву своих необузданных сексуальных и садистских желаний. Немного времени потребовалось, чтобы обнаружить, что Уайнрайт относится к этому как к шутке. Однажды вечером я услышал, как он рассказывает членам клуба, что я, не поперхнувшись, проглотил его выдуманную историю — и крючок, и леску, и грузило, так он выразился. Он старался разрушить ту атмосферу доброжелательности, которую я создавал среди пациентов, ставших членами клуба. Он привел и других людей, которые пытались использовать клуб в качестве места для свиданий. Он один из самых неприятных людей, каких мне доводилось встречать.
— Видимо, не только вы имеете о нем такое мнение?
— Да.
— А у кого еще есть основания ненавидеть его?
— Возможно, он глубоко оскорбил и вызвал враждебные чувства у других членов клуба и пациентов.
— Вы не могли бы дать мне список членов вашего клуба?
— Конечно.
— А пациентов?
— Ни при каких обстоятельствах, — жестко ответил Понт. — Никогда и ни за что.
— Ну что ж, прекрасно, — вздохнул Роджер и добавил как бы в сторону: — Если потребуется, мы всегда сможем получить предписание суда или ордер на обыск. — Мориарти промолчал, а Понт просто сжал губы. — К какой возрастной группе относятся члены клуба, мистер Понт?
— Самым старшим — двадцать пять.
— А каким путем они обычно становятся членами клуба?
— Как правило, их приводят и рекомендуют другие, поскольку они попадают ко мне в качестве пациентов, а клуб… — он оборвал себя. — Жаль, что у меня мало времени, мне бы хотелось показать вам клуб, но мне нужно встретиться с двумя пациентами, один, несомненно, уже ждет меня. Я мог бы прислать своего управляющего. Если вы хотите, он покажет вам помещение.
— Мы рады были бы посмотреть, — ответил Роджер.
— Подождите минутку, я узнаю, — пообещал Понт. Он повернулся и вышел. Движения его были элегантны. Дверь за ним закрылась.
Мориарти сделал медленный продолжительный вдох и открыл было рот, чтобы заговорить, но Роджер сжал его руку и ясно, отчетливо произнес:
— Он явно верит тому, что говорит, — не останавливаясь, он обвел взглядом комнату. — Этот человек может быть нам очень полезен, если мы сумеем найти пути к сотрудничеству; нужно будет поближе с ним познакомиться, — продолжая говорить, он подошел к большому зеркалу в декоративной раме и стал его осматривать. — А вы как думаете, Мориарти?
— Это поразительная личность, — четко проговорил Мориарти. Он уже понял, что делает Роджер, и в свою очередь направился к гравюрам. — Теперь у нас есть кое-какие сведения об этом Уайнрайте, он, видимо, не очень-то приятный человек, — Мориарти остановился и указал на один из шедевров в роскошной раме. Подойдя к нему, Роджер увидел крошечное отверстие, умело скрытое искусной резьбой. Провода не было, но там явно таилось миниатюрное записывающее устройство. Он кивнул, и едва они повернулись, как дверь открылась, и снова вошел Понт.