Слишком жаркий Кипр [СИ]
Шрифт:
Ольга высоко подняла брови.
— Юра, ты ничего не забыл? Ты не забыл, что ты находишься на территории чужого государства?
— В тебе проснулся твой папа областной прокурор?
Ольга отмахнулась.
— Причем тут прокурор? Здравый смысл во мне проснулся, вот что. Тут мы можем схлопотать за этот ствол пожизненное заключение. Ты не думал про это?
— Да нет, не думал. Особенно после того, как нас сегодня встретили у отеля.
— Но Сократоса то изолировали, — настаивала Ольга.
— Ты думаешь, надолго?
— Я бы лично, запрятала его пожизненно.
Юрий засмеялся.
— Ой, пожалуйста, Оленька, не изображай из себя Вышинского. Ты не у себя в
Но Ольгу было трудно убедить.
— Вот именно! Если его выпустят, то я не знаю, как нам вообще появляться теперь на улице. Вдруг они за нами снова прицепят хвост? А мы тут пошли за оружием, в злачное заведение. Я не знаю, как мы выкрутимся из этого положения.
Юрий думал недолго.
— Чего это ты не знаешь? Ты же у нас девушка, должна разбираться в маскировке.
Ольга пристально посмотрела на него, потом, поняв его идею, хмыкнула, и согласилась.
— А это, вообще-то, мысль! Надо посмотреть, что у нас есть в гардеробе.
Этой идеей они занимались столько, что легли спать в три часа ночи.
Утром из дверей отеля вышла впечатляющая группа из трех людей. Яркая, платиновая блондинка с прямыми волосами до плеч, в стильных очках, с активным макияжем, в кожаном, плотно обтягивающим ее аппетитные формы брючном костюме шла под руку с длинноволосым парнем в кожаных же штанах, светлой футболке и кожаной безрукавке. Его длинные, черные волосы были собраны сзади в пучок, в ухе красовалась круглая клипса под золото, на носу громоздились массивные черные очки. Все это изрядно дополнялось пятидневной щетиной Астафьева. Он привез с собой на Кипр старую, еще отцовскую электробритву, но она в первый же день отпуска приказала долго жить. Оказалось, что напряжение на Кипре гораздо сильней, чем в России, и престарелый «Бердск» не выдержал подобной подлости империалистов. Покупки же новой бритвы их беспощадно урезанный бюджет уже не выдержал бы.
Остановившись, Юрий осмотрел свою подругу и сказал: — Слушай, не отдавай ты этот костюм своей племяннице. Он тебе так идет.
— Ага, смеешься, что ли. Во-первых, он мне маловат, во-вторых, представь, куда я смогу пойти в такой косухе? Если я заявлюсь в таком виде к себе в прокуратуру, то мне точно сразу вызовут психиатра.
Они остановились, закурили, а потом Астафьев спросил: — Ну, где там эта внучка Билла Гейтса?
И тут в раскрытых дверях отеля показался Михаил Юдин. Впрочем, сегодня его, то есть ее, звали просто Нинулей. На Мишке был ярко рыжий парик, собранный по методу Пеппи в две косички по бокам. Брови и ресницы были подведены, губная помада подчеркивала пухлые губки хакера. При его вздернутом носе и милых веснушках по лицу, из Мишки получилась вполне симпатичная девушка. Ольгино короткое, синее платье с белыми горошинами на нем смотрелось чуть большеватым, но это было и хорошо, оно придавало новообращенной девушке подростковую угловатость. Среди всего Ольгиного гардероба нашлись только одни туфли-лодочки, но и в них Мишка ступал так, словно шел по минному полю. Вот только лицо Мишки было на удивление обиженным, но и эти надутые губки шли к его миленькому лицу.
— А хорошая у тебя сестренка получилась, — похвалил Юрий Ольгу.
— Да, только ходить по-женски она не умеет. Или не хочет.
Ольга подождала, когда Юдин подойдет поближе, и начала ему выговаривать.
— Нинуля, я тебе сколько раз показывала, ноги при ходьбе сдвигай, а не раскорячивай. Ты что,
— Ольга Леонидовна, да не могу я так! — взорвался Мишка. — Я не баба, нашли во что меня нарядить! И "Тома Сойра" я не читал, я кино смотрел.
— Ну ладно, пусть топает, как умеет, мы и так его нагрузили выше головы, — согласился Юрий.
— Хорошо, — согласилась Ольга, — только надо на обратном пути зайти, купить прокладки. А то все мои запасы ушли на груди нашей новой подруги.
По пути они зашли в студию тату, и через полчаса Юрий вышел на улицу с руками, украшенными впечатляющими татуировками. Теперь вокруг них вились китайские драконы, а на пальцах зияли наколотые перстни.
— Эта фигня точно всего лишь на месяц? — осматривая эти свои новые приобретения, с некоторым беспокойством спросил Астафьев.
— Это мы узнаем как раз через месяц, — успокоила его жена.
В это время мимо их проходил парнишка со стопкой газет в руке.
— Свежие новости! "Кипрские вести". Известный сутенер Сократос Михаилидис арестован за нападение на русских туристов.
— Пацан, газету! — крикнул Юрий.
Прочитав все, что было написано в газете про их вчерашнее приключение, Астафьев хмыкнул.
— Они довольно точно описывают события. Не иначе на них стучит кто-то из полиции.
— Ну, это не удивительно. Они же так далеко ушли в своей демократии, — съязвила Ольга.
Через полчаса они были около нужного им бара. Место, действительно, было еще то. Проехав действующий порт, они оказались в удивительно пустынной местности. Раньше тут был грузовой порт, но потом море беспощадно размыло берег, а со стороны склона сошел большой оползень, похоронивший часть пакгаузов и портовых кранов. Сам бар располагался в тупике, не очень чистом. Снаружи была только вывеска, а чтобы попасть в сам бар, нужно было спуститься вниз по доброму десятку ступенек. Рядом, со входом в заведение, было и наблевано, и нещадно замусорено окурками. Кроме того, прямо на пороге лежало что-то, удивительно похожее на выбитые зубы.
— Как ты, говоришь, зовут того барыгу? — спросил Мишку Астафьев.
— Абрам Моисеевич.
— Хорошее, типично киприотское имя.
— Юр, может, вернемся? — засомневалась Ольга. Астафьев в ответ только скривился в ее сторону.
Он начал спускаться первым, старательно перешагнув чьи-то лишние зубы. А в бар Юрий вошел, обнимая обоих «девушек» за талии, и старательно нажевывая сразу три подушечки жвачки.
Народу было не так много: человек пять вялых моряков бородачей, по виду скандинавов, снимающих за угловым столиком похмельный синдром литрами темного, баварского пива. Новые же посетители расположились у стойки бара. Юрий заказал два виски с содовой и стакан апельсинового сока для младшей «сестренки». Судя по облику и говору, бармен родился в пределах Одессы. Когда все заказанное было подано, Юрий спросил бармена: — А где мне тут у вас найти такого Абрама Моисеевича?
Бармен сразу насторожился.
— Вы это меня за просто так спросили, или вам, вдруг, случайно, назначено?
Астафьев глянул на часы, было ровно десять.
— Мне вдруг случайно назначено.
Бармен ткнул пальцем в левую от себя сторону. Там была массивная дверь из темного дерева.
— Позвольте тогда вам прогуляться туда, третий кабинет налево.
За этой дверью оказался коридор с рядом аккуратных, но таких же массивных дверей. В номере третьем за столом завтракал громадных размеров, с огромным животом и тремя подбородками, лысый еврей лет шестидесяти, с массой перстней на пальцах. Увидев перед собой Астафьева, он очень удивился.