Сливки. Портреты выдающихся современников кисти А.Никонова.
Шрифт:
– А ты бы хотел быть нашим монархом? Ты, вообще, незлобивый паренек-то.
– Нет. Наш монарх должен быть чист как ангел.
– Ну, это как раз про тебя.
– Да ты что! Ты обалдел, что ли! Я не достоин, я так много нашалил по юности!
– Э-э, все нашалили. Откуда же возьмется монарх?
– Вырастет. Сейчас растет очень хорошее поколение. Дети понимают, что если не будут учиться, то проживут жизнь как их папа с мамой – на одну тыщу рублей в месяц. Я очень много общаюсь с подрастающим поколением, вел на радио ночную программу. Ночью очень много решается вопросов первого уровня актуальности – бросила женщина, у кого-то не ладится на работе. Люди не спят, им главное выговориться. Аудитория молодая. Они все хотят учиться! Они понимают, что им до 25–27 лет придется жить плохо – на стипендию, в общаге, на содержании. Но они идут на это.
– Ладно, но это хотя бы будет конституционная монархия?
– Конституционная монархия – абсурд. У монархии не может быть рамок. Если царю нужно кого-то казнить, он его казнит без всякого разрешения, просто по личному разумению.
– Ты меня пугаешь… А хотя бы свободная пресса при царе будет?
– Конечно. Сейчас иное невозможно. Даже в царской России пресса была независимой.
– А если кто-то из журналистов напишет: «а царь-то у нас – козел!»
– Его казнят.
…При слове «казнят» мы с Охлобыстиным вместе весело смеемся. Иван – потому что для него это совершенно очевидно, а я – по той же причине.
– А чего? – продолжает Иван. – Если он нормальный русский человек, глубокий, верующий, он воспримет это как ИЗБРАНИЕ. Для него это хороший повод отдуплиться за благое дело и заслужить царствие небесное. Если он действительно за правду пострадал.
– А если он сделал это из хулиганских побуждений, как ранний Охлобыстин?
– Думаю, нужно избирать такого царя – а другого просто Бог не допустит, – который не будет идиотом, дауном, который поймет, что это просто молодой человек прикалывается. Прикалывается, а не пропагандирует, прикрываясь свободой слова, идеалы гомосексуализма, смену пола, аборты, рекламу контрацепции.
– А что, презервативы будут запрещены?
– Конечно! Презервативы – это убийство.
– Вау! Теперь я понимаю, почему у тебя на четвертом году супружеской жизни – трое детей: больше ты просто не успел настрогать. К концу жизни у тебя их будет штук двадцать– тридцать. А как жена реагирует на твои взгляды?
– Так же. А если мы увидим, что не сможем прокормить большое количество детей, мы просто перейдем с ней на братско-сестринские отношения. Что же это за мужчина, если он не может сдержать себя!
– Погоди-погоди, не горячись. Можно же найти какой-то выход, например, заниматься оральным сексом.
– Перестань! Это содомский грех! Если ты любишь женщину и основной фактор у тебя не начесывание твоей половой шишки, а максимальное обладание, слияние двух ипостасей, ты не будешь даже задумываться ни о чем таком.
– Теперь понятно, почему твоя партия не прошла тогда пятипроцентный барьер. И откуда ты такой взялся?
– Я простой деревенский парень, колхозник из деревни Воробьево, что на реке Спас-Суходрев. Это под Малоярославцем, в Калужской области. Знаешь, я, как и любой другой человек, – это набор ипостасей до тех пор, пока я через себя не перешагну. Но перешагнуть через себя – дарование духовно развитых людей. А до этого я – лишь плод воспитания, жизненного опыта, обстоятельств, в которых я нахожусь, истории государства… А я хочу служить чему-то высшему, иначе все бессмысленно. Я иду в вечность. И эта жизнь для меня – всего лишь хорошая возможность сделать моей исторической Родине приятно.
– А ты у Родины спросил, как именно ей приятно?
– Я знаю из истории, как ей приятно. Я знаю, когда у нее был Золотой век.
– Когда же?
– При Иване Грозном.
– Вот так вот! А ты знаешь, что творилось при этом гадком царе?
– Знаю. Все его злодеяния процентов на шестьдесят – вымысел желтой прессы.
– Неужели опричнину и новгородские казни придумал «Московский комсомолец»?
– Там очень сложная политическая ситуация была. Иван Грозный вышел из нее с минимумом человеческих жертв. А иначе бы пошел разлад по всей России и было бы значительно больше жертв. Основное в любви, в том числе к Родине, – терпение и жертвенность. Я не только хочу жить вечно и любить вечно. Иногда мне кажется, что я хочу даже вечно страдать, потому что это приятное дополнение.
– Только, блин, не переноси своих мазохистских комплексов на всю страну, пожалуйста.
…Тут нам принесли «еще раз чай, пожалуйста», и я научил Охлобыстина, как с помощью ложечки и нитки, на которой висит пакетик с заваркой, выжимать этот пакетик, чтобы с него не капало.
– А клево, кстати! – обрадовался монархист. – Спасибо.
– Пожалуйста. Меня однажды так научили, теперь я всех учу. Добро должно распространяться по свету.
– Точно. Есть одна дорога – дорога любви, остальное ступени.
– Эх, любишь ты красивые фразы, Петька! Только в суть не вникаешь. Это я тебе как Василий Иванович говорю. Привет передавай Пелевину, кстати… А суть в том, что представления о любви у всех разные. Вот недалеко отсюда, в арбатских переулках, есть закрытый клуб свингеров, то есть супружеских пар, которые предпочитают групповой секс с другими супружескими парами. Они в клубе знакомятся. Это вы тоже запретите гражданам, когда к власти придете?
– Безнравственность нельзя разрешать. Разрешать ее – то же самое, что пропагандировать. Ты посмотри, у нас же беспрерывная пропаганда порнографии по телевизору идет! Всего этого быть не должно. Свингеры сеют разврат. Они – источник греха. Я так считаю.
– Если ты так считаешь, ты можешь не участвовать в этом. Но ты не вправе ЗА НИХ считать!.. А порнушку мою любимую вы, наверное, тоже запретите?
– Порнушка нужна только извращенцам. Порнушка начинается там, где слабеет государство и гражданин понимает, что он не в состоянии удовлетворить свои потребности естественным путем, с помощью государства, и ему нужен обходной путь. Следом за порнушкой – петля намыленная.
– Та-ак. А в экономике что вы делать собираетесь, друзья мои монархисты?