Слияние
Шрифт:
Она протянула руку к чемодану, взялась за ручку, но он не отпускал. Стоял, крепко держа тяжелый чемодан за ручку и улыбался, как идиот.
— Отпусти, — сказала она.
Он не отпускал.
— Отпусти, сказала, — повторила она более требовательно.
Он еще крепче вцепился в ручку, еще шире и глупее улыбаясь.
— Хочу донести прямо к тебе домой, — сказал он, окидывая её плотоядным взглядом.
— Уже донес, — сказала она, наконец, вырвав ручку чемодана из его цепких пальцев. — И запомни, в эту дверь ты можешь войти только с Розой.
— Да?
— Да, — сказала она. — Да и то: я делаю это для неё с большой неохотой.
— Почему? —
— Потому что я не одобряю её выбор. Потому что ты мне не нравишься, — сказала она. — И мне не нравится ваше авантюрное приключение.
— А ты пригласи меня домой, и я тогда сразу тебе понравлюсь, — сказал он.
— Не хами, — спокойно ответила она, — и называй меня на «вы», все-таки я намного старше.
Её спокойный, презрительный тон несколько остудил его, он решил чуть оправдаться.
— Мы любим друг друга, — продолжая улыбаться и нахально разглядывая её, сказал он, хотя не любил произносить такие фразы, но хотелось отомстить ей за её откровенные, обидные для него слова, и вместе с нахальной улыбкой, вместе с взглядом, задержанном на её груди, вроде бы получилось.
Она проследила за его взглядом и проговорила:
— Расскажи это кому-нибудь другому… И почаще мой лицо.
Отперев парадное, Сабина вошла и захлопнула тяжелую, с облупившейся краской дверь у него перед носом.
Потом приехала Роза, дочери стало лучше, она почти выздоровела, и Роза была в хорошем настроение. Они договорились перед её отъездом в санаторий, что свяжутся друг с другом через Сабину, но Эмину не хотелось звонить той, и он по утрам до уроков в школе околачивался на улице перед домом Розы, в надежде, что она выйдет и увидит его.
Однако хорошее настроение Розы было моментально испорчено после её разговора с Сабиной. Сначала она пришла в ярость, потом успокоилась, но позже, увидев его, она снова рассвирепела.
— Ты приставал к моей подруге?! Ты, негодяй, значит вот как ждал меня, да?! Так, значит, ты скучал по мне, гаденыш?!
— А что я сделал, что я?.. — он не договорил.
Роза влепила ему пощечину.
Она ждала его у Сабины, заранее отослала подругу и сама открыла ему дверь парадного, когда он позвонил.
Она поначалу вся дрожала, кипела от возмущения, слушая Сабину.
— Я говорила тебе, предупреждала: ни к чему хорошему это не приведет, — выговаривала ей подруга. — Еще неизвестно, скольким он растрепался про ваши отношения, наверняка болтал. Ну, ладно, он мальчишка, сосунок, присосался к тебе, его можно понять, кто ему еще даст… Но ты, ты, дорогая моя, что ты в нем нашла?! Зачем ты с ним так долго, почему не прогонишь?!
Роза вдруг взяла себя в руки, успокоилась, долго не отвечала, потом вздохнула и проговорила тихо:
— Ты не поверишь, я с ним стала по-настоящему женщиной, он меня сделал женщиной… Я только тебе могу такое сказать… Да даже тебе мне стыдно… Я с ним стала не только женщиной, но и развратницей, чего никогда за собой не знала… У меня пробудилась… не знаю, как сказать… появилась фантазия что ли, сексуальная фантазия… Когда он со мной, когда он входит в меня, мне представляется… только не смейся… Я представляю себе, как будто он — один из мальчиков моего гарема… Я хочу развратничать с ним, научить его сексуальным играм, которые преподносит с недавних пор моя разбуженная фантазия… но боюсь, он не поймет, будет смеяться, все испортит, он еще не созрел, ему вполне достаточно секса, что между нами, ему
Сабина молча, с открытым ртом, вытаращив глаза, смотрела на подругу.
— Ради Бога! — тихо проговорила она. — Ты с ума!..
— Когда он уходит, я еще долго ощущаю его в себе, у него такой большой, — перебила Роза, не слушая, рассказывая торопливо, как в бреду, не отдавая себе отчета за свои слова, боясь, что подруга перебьет, станет убедительно противоречить и тогда её шаткая уверенность может рухнуть, исчезнуть, раствориться в суровой, жестокой и пустой без него реальности жизни, — он будто взрослый мужчина, хотя, я глупости говорю, при чем тут… Я так с ним кончаю, у меня такой глубокий оргазм, что потом не могу подняться, чтобы пойти помыться, будто я прихожу в себя после обморока…
— Боже мой! А с мужем у тебя не так было?
— Никогда, — тут же ответила Роза, будто ждала этого вопроса. — Я отчетливо помню, хотя почти десять лет прошло. Никогда так не было. С мужем я только успевала аборты делать после рождения Зары… Доделалась, что родить уже не смогу…
— Вай! — изумленно воскликнула Сабина. — Ты еще и родить от него собиралась?! От этого мальчишки?!.. Спаси Аллах!
— Нет, что ты… Я с ума не сошла… Не до такой степени. Но так хорошо в постели — это чудо, это волшебство… У меня с ним потрясающая сексуальная совместимость… Но… Но…
— Что — но? — спросила Сабина.
— Но даже не это главное… Что-то притягивает, какой-то магнетизм что ли?.. Мне трудно от него отлипнуть, а он может это делать часами, было бы время у нас… Но и это не главное… Я так сумбурно излагаю… Тебе понятно?
— Да, — тихо произнесла Сабина и повторила. — Да.
Роза помолчала, собираясь с мыслями, потом продолжила:
— Я не могу понять, это не только физическое влечение, это не только секс, я люблю его. По-настоящему люблю. Как любят друг друга супруги, долго прожившие вместе, люблю его глаза, губы, его словечки, как он дышит, умывается, чихает, как он гордится своим членом, его мальчишескую напыщенность и пижонство, его желание казаться старше и опытнее, люблю его пальцы, его кадык, уши, волосы, волосики на груди… Всего его… Я у него первая, он стал со мной мужчиной… От юноши, который чуть не терял сознание при виде моей обнаженной груди, он вырос до мужчины и теперь меня заставляет терять рассудок, когда занимается со мной любовью… Я его сделала мужчиной, и за это тоже люблю его, люблю, люблю!.. Наши души сливаются, растворяются друг в друге…
— Темный ужас, — пролепетала Сабина и вправду напуганная таким бешеным, ураганным чувством, завладевшим её близкой подругой, взрывом эмоций, что она еще никогда не наблюдала у ней, боясь за неё и боясь за себя, боясь понять до конца это её чувство, проникнуться им и тогда утонуть в водовороте, что потянет её вниз, вглубь, в бездонную глубину, и почувствовать себя несчастной оттого, что не может утонуть. — Тихий ужас…
— Нет, Сабина, нет, это не ужас, дорогая, это то, чего многие ждут всю жизнь, а оно не приходит, и тогда остается жить в серости будней, не замечая этой серости и думая, что так и должно быть, что это нормальная жизнь… Ты понимаешь это?