Слоеный торт

Коннолли Дж. Дж.

– Понимаю. Не знаю, кто тогда говорил вместо меня.

– Общаясь с людьми вроде Джимми, учишься быть хитрее. Пойми меня правильно, я люблю старика, несмотря на все его недостатки. И все равно, чем меньше болтаешь, тем больше шансов выйти сухим из воды.

– Теперь-то я понимаю.

– Он считает тебя дерзким и сообразительным. Видишь ли, если пресмыкаться перед ним, лизать ему задницу, он подумает, что ты неудачник, и станет относиться к тебе соответствующим образом. Ты будешь мыть его машину, стричь газон, а он в это время будет

посмеиваться над тобой. Я уже тысячу раз наблюдал подобную картину. Парни думают, что приглянулись боссу, а его на самом-то деле бесит, как они пытаются выслужиться перед ним. Тебе же он поручил серьезную работу, возложил на тебя свои надежды. И все потому, что ты подтвердил то, что говорили ему о тебе мы с Морти: ты – талант.

– Спасибо.

Джин щелчком посылает окурок в розовый куст. Мы сидим в тишине. В парке много людей. Они прогуливают собак. Некоторым мы киваем. Сквозь просвет в живой изгороди наблюдаем, как какой-то мужчина бросает своему лабрадору огромное полено. Со второго или третьего раза пес ловит его на лету. Джин снова закуривает и втягивает дым глубоко в легкие.

– Умные собаки эти лабрадоры. – Я первым нарушаю молчание.

– Они не умеют разгадывать кроссворды, – возражает Джин. Недобрая улыбка появляется на его лице. – Звонили твои друзья.

– Это ты о ком?

– Ну, как ты их называешь, «деревенщины»?

– Вот черт! Джин смеется.

– Я знал, что ты обрадуешься.

– Они как заноза в заднице.

– Зато пополняют казну.

– От них одни неприятности.

– Да брось.

– Они опасны.

– Не преувеличивай.

– Они грязно работают.

– Будь осторожнее, – уже серьезным тоном произносит Джин.

– Забавно, но вчера ночью в клубе я наткнулся на одного из их шайки. Он рассказывал мне о каком-то безумном происшествии.

– Как тебе повезло, – сухо замечает Макгуайр.

– Это Сидни. Заявился туда со своей подружкой. Черт, Джин, вот это девочка!

Кажется, Джину это совсем не интересно. Лучше расскажу о ней Морту. Он оценит.

– Девочка – огонь. Мой член всю ночь стоял по стойке «смирно». С тобой такое случалось? Представляешь, на него можно было повесить мокрую шубу, и он бы не согнулся. Она хотела меня. Я это видел.

Всем видом мой собеседник показывает, что ему не нужно знать то, о чем я рассказываю. Так выглядят ученики католической школы, когда начинаешь слишком красочно описывать подробности.

– Джин, знаешь, она…

– Послушай меня, – перебивает он, – не смей, понял? Ни при каких обстоятельствах не прикасайся к подружкам этих ребят. Понятно? Я спрашиваю, ты меня понял?

– Черт, Джин. За кого ты меня…

– Да или нет? Отвечай, черт подери! Ты понял?

– Да я ничего и не собирался делать, – бессовестно вру я.

– Хорошо. Мы занимаемся серьезным делом. Не позволяй своему члену управлять твоими мыслями. Ясно?

– Он даже и не из их команды…

– Ты что, меня не слушал? Мне плевать на это.

– Ладно, –

с обиженным и невинным выражением лица соглашаюсь я. В конце концов, иногда нужно быть угодливым.

– И чего они хотят? Покупают или продают? – Надо менять тему разговора.

– У них чертовски большая партия таблеток из-за границы. Целый вагон. И они уверяют, что качество самое лучшее. Джимми не позволит нам отказаться. Он ни за что не упустит такой возможности. Старик не хочет, чтобы их одурачили, как это иногда случается.

– У нас это называется самозащитой.

– Знаю. И еще я знаю, почему ты так поступаешь. Только на сей раз придется обойтись без цирковых номеров с фургонами мороженого.

– Фургон был цветочный.

– Без разницы.

– Это постоянная работа?

– Нет, я спрашивал у них вчера вечером…

– Вчера вечером?

– Ну да. Мы встречались с ними вчера. Ребята позвонили, когда я пришел домой. Пришлось возвращаться. Не хотелось, конечно, но что поделаешь. Случай-то особый.

– Спасибо. Удружил.

– Ты ведь и вправду их не любишь, а?

Эх, Джин. Ты ведь и так знаешь ответ. Зачем же спрашиваешь?

– Еще как. Терпеть не могу. Они и к делу-то относятся как к игре. Кажется, и тюрьма для них тоже своего рода развлечение.

– Да, тихо работать они не умеют, – соглашается Джин. – А ты у нас дисциплинированный, как солдат. Джимми был прав? Ты действительно собираешься завязать? Говори прямо, сынок.

– Что ж, между нами, мне показалось, что мы договорились: я нахожу ему Шарли и могу свободно выходить из дела.

– Когда?

– Через пару-тройку месяцев.

– Должно быть, вы оба изъяснялись загадками, потому что ни хрена подобного я не заметил. Когда вы уже успели договориться? Вчера?

Не буду рассказывать ему о происшествии в туалете.

– По крайней мере, я так воспринял его слова.

– Так ты спланировал свою отставку?

– Просто я подумал, что главное в нашем бизнесе – вовремя завязать. И будь моя воля, я бы и связываться не стал с этими головорезами. Выпалил бы им все, что о них думаю.

– На них можно хорошо навариться. Может, у тебя развивается состояние, которое я называю «боязнь ворот».

– «Боязнь ворот»? Что еще за хрень?

– Ну, когда истекает срок заключения, многих охватывает паника. Парни просто не могут побороть страх, потому что видят конец. А ты боишься, что тебя поймают.

– Однако таково мое мнение. И я имею на него право. Никто не переубедит меня, что эта шайка доставляет нам больше денег, чем хлопот. Кроме шуток. Все очень серьезно.

– Возможно, ты передумаешь, когда узнаешь размер гонорара.

– Никак не ожидал услышать это от тебя, Джин. Интересно, сколько ты потратишь в Лонг-Лартин или в Гартри?

– Я предпочитаю остаться без гроша в кармане, но на свободе, чем с кучей бабок, ожидающих, когда же ты оттрубишь свою «дюжину» или даже «пятнашку».