СЛОМ

В раздевалке Олег насчитал сорок восемь кабинок. Правда, поименовано из них было только шестнадцать.

– Это твоя, - сказал полковник Семашко, прилепляя магнитный шильд к дверце семнадцатой.

– У вас небольшой штат, - заметил Олег, разглядывая новенькую эмблему СЛОМ с надписью «Левушкин О., стажер».

– И единственное отделение на весь город, - кивнул полковник.
– Нехватка кадров. Служба только формируется, академия не справляется. Впрочем, нам все равно пока живется легче, чем столичным коллегам. В Москве в каждом отделении полный комплект, а дежурят по полторы смены.

– Так точно, - козырнул Олег.

– Майор Мудрищев тебя проинструктирует. И запомни: он шуток не понимает, шутников не любит, а связи имеет. И характер – не рафинад. Ребята втихаря зовут его Мудищевым. Я это не одобряю, но каждого за язык держать не могу. Будешь подражать – по крайней мере, старайся, чтобы он тебя не слышал. Вопросы есть?

– Никак нет.

– Тогда у меня вопрос, не для протокола. Тебе, вроде как, тридцать два?

– Так точно.

– Почему оставил прошлое место службы?

– Так в рапорте указано, товарищ полковник,- заметил Олег.

– Да-да, конечно, - согласился Семашко, поправляя фуражку, - гм… Конечно, в рапорте указано… Ладно, желаю удачи, лейтенант…

– Никак нет, товарищ полковник, разжалован в рядовые. Причина в рапорте указана.

– Да-да… И все-таки, стажер Левушкин, желаю удачи, - в свою очередь козырнул Семашко и направился к выходу.

– Спасибо, - отозвался Олег, рассматривая расколотые черной молнией желтые буквы на рукаве кителя.

***

В штабе отделения стоял такой хохот, что полупрозрачные стены, казалось, прогибались под взрывами смеха. Олег приостановился у входа, любопытствуя, что же там происходит.

– Курсант Рыжов, хватит ржать, точно глупый пингвин, или я неясно поясняю в этом плане?!
– грозно вопрошала размытая стеклом ссутуленная фигура в черной униформе, прохаживаясь валкой утиной походкой взад-вперед вдоль ряда столов.
– Я здесь, в этом плане, не потому, что попугай, а вынужден повторять одно и то же. Если вы моете уши, курсант Рыжов, в чем я сомневаюсь, шлем надо снимать, тогда уши лучше промываются, и мои слова до них, в этом плане, лучше доходят. Курсант Шилов! Если вы, в этом плане, не можете своей пустой головой ничего запомнить, заведите блокнот, как у меня!

Олег невольно улыбнулся вслед очередному взрыву хохота.

– Вы что, курсант Лапин, полагаете, что я за вас буду воротнички стирать? Тут вам не там, прекратите это разгильдяйство! Вы тут находитесь, в этом плане, на передовом рубеже обороны человечества от механических чудовищ, курсант Лапин! Это вам не игрушки! Как вы будете защищать человечество от кибермонстров, находясь в неопрятном виде? Вы, в этом плане, просто позорите прогрессивное человечество, курсант Лапин! Берите пример с легионера Штольца! Истребляйте бешеные электрополотеры только в гладковыбритом виде!

Где-то в сумраке по пластику паркета зацокали чьи-то кованые ботинки, и смех за стеклом немедленно смолк. В дальнем конце коридора показалась низенькая коренастая фигура, ковыляющая по проходу комичной утиной походкой.

– Стажер Левушкин?
– подавляя одышку, осведомился майор Мудрищев.

– Так точно, стажер Левушкин прибыл для прохождения службы!
– отрапортовал Олег.

– Так проходите службу, стажер Левушкин, а не торчите в коридоре, как статуй гипсовый. Вам, в этом плане, положено быть там, а не здесь.

Майор толкнул стеклянную дверь и проковылял внутрь.

– Лейтенант Некипелов!
– язвительно заметил он, аккуратно уложив на стол пухлую папку с чернильной надписью «ОТЧОТЫ», - вы собрались оставить службу ликвидации?

Молодой лейтенант с медно-рыжим ежиком волос под черным беретом натянуто улыбнулся:

– Что вы, Варфоломей Модестович! Не раньше, чем дослужусь до генеральской пенсии!

Олег тотчас определил по голосу, что именно рыжий пародировал майора.

– Вы, Некипелов, научились бы сначала ботинки как следует чистить и дезинтегратор от мухобойки отличать,- буркнул Мудрищев.
– А заодно и селектор отключать перед тем, как цирк в отделении устраивать. Вы в себя, в этом плане, эстрадный талант зарыли, Некипелов, он умер и там разлагается. И разлагает, в этом плане, коллектив, - майор деланно-устало вздохнул.
– Короче, вот ваш новый сотрудник, стажер Левушкин. Вот вы, Некипелов, и введите его, значит, в курс дела, к напарнику мы его скоро прикрепим.

Майор снова вздохнул, подхватил свою папочку и заковылял к двери, заметив по дороге, что беседа со стажером не освобождает Некипелова, в этом плане, от сдачи отчета через пятнадцать минут.

Рыжий лейтенант, под очередной взрыв общего хохота, торопливо выключил селектор и протянул руку Олегу:

– Виктор, тринадцатый, будем знакомы.

– Олег, - представился Левушкин.
– Вроде как, семнадцатый.

– Вот и отлично, - кивнул Виктор.
– Запоминай. Вот это – курсанты: Рыжов, Лапин, Шилов. Все, как один, Михаилы, как будто их по алфавиту из академии распределяли. Есть мнение, что это проделки хакеров. Но ректор это мнение, понятно, игнорирует. Короче, по имени звать их бесполезно, отзываются одновременно. Вон тот, смешливый, со шрамом – лейтенант Ярослав Грозных. Шрам ему достался при ликвидации полотера в метро, но девчонкам он заливает, что дрался с боевым андроидом. Ты ему не верь, потому что боевых андроидов не существует. Это вот сержант Бочин, тоже Михаил, но мы зовем его Бочей, чтобы все Михаилы не отзывались одновременно. Молодой, но толковый. А вот это – Йозеф Штольц, легионер в чине старлея. Консультант-инструктор, служит по контракту. Знает, как обезвредить любое электронное устройство, от киберэкскаватора до настольного калькулятора. Вот вся наша смена, с остальными познакомишься позже. В десять стюард подаст кофе. Правда, кофе у него – дрянь. Если хочешь хороший и прямо сейчас – чайник и кофе в кухне, кухня прямо и направо, диспетчерская прямо и налево. Извини, мне нужно дописать отчет, а то Мудищев из меня душу вынет.

Некипелов кивнул и убежал в соседний кабинет, где за полупрозрачной стенкой было видно, как он, расхаживая по комнате и размахивая руками, надиктовывает свой отчет во всех драматических подробностях. Курсанты скучковались и застучали о стол костяшками домино. Бочин и Штольц расставили шахматы и принялись резво разыгрывать этюд, битые фигуры то и дело со стуком падали в коробку. Грозных приклеился к видеофону, правда, абонент его пожелал остаться инкогнито: на экране маячил только черный силуэт.