Сломанная роза

Беверли Джо

Он не мог усидеть дома. Тревога за Джеанну и Донату, мучительное желание быстрее оказаться в Хейвуде, покончив с нелепой тяжбой, гнали его во дворец.

Галеран вышел из дома Хьюго загодя, будто это могло ускорить суд.

Но нет, не совсем понапрасну он вышел в такую рань. Галеран надеялся перемолвиться с телохранителем короля, Фицроджером. Странствия научили Галерана, что великие люди более подвластны страстям, нежели простые смертные, и потому чаще отдают предпочтение своим слабостям, чем букве закона. У Генриха было много тайных возлюбленных; он прижил

нескольких детей вне брака и не скрывал этого. Не отразится ли это обстоятельство на его мнении по делу Галерана? Разговор с Фицроджером помог бы кое-что прояснить.

Но Фицроджера в Вестминстере не оказалось, и Галерану нечем было занять себя. Он мерил шагами маленькую комнату в ожидании назначенного часа суда. Безусловно, для Генриха с его личными пристрастиями прелюбодеяние вряд ли было тяжким грехом, что уменьшало опасность наказания для Джеанны. Галеран имел основания надеяться, что никакого наказания ей вообще присуждено не будет.

С другой стороны, как верно заметила Алина, Генрих пообещал восстановить в Англии закон и порядок. Супружеские измены и незаконнорожденные дети были оскорблением для всех.

Но, так или иначе, раздумывал Галеран, кружа по комнате — тогда как мысль его тоже кружила, не находя успокоения, — как бы ни относился король к закону, он не сможет принять нелепого, чудовищного решения вырвать грудного младенца из рук матери и отдать его на воспитание неженатому мужчине.

Нет, разумеется, этого не случится.

Если только над здравым смыслом не возобладает страх оскорбить Церковь. Фламбар, как-никак, архиепископ, иерарх Церкви, пусть даже и не заслуживает столь высокого сана.

Галеран отчетливо осознавал: Генрих Боклерк не предпримет ничего такого, что поколебало бы его с трудом обретенное положение на английском престоле. Рисковать короной он не станет.

Повернувшись, Галеран пошел по следующему кругу. Здесь ли уже Лоуик с Фламбаром? Может быть, совсем недалеко, за стеной, строят планы? И какие планы? Неизвестно, что они замышляют, но недооценивать хитрого, умного, коварного соперника вроде Ранульфа Фламбара нельзя. Слишком большой аппетит у Фламбара, слишком серьезная опасность нависла над всей семьей Галерана.

Он остановился, почувствовал страшное одиночество.

Вырос он в дружной, сплоченной семье, потом женился, и вскоре Джеанна стала для него, как сказано в Библии, его ребром, плотью от его плоти, частью его самого. Он не мог вспомнить и минуты, чтобы ее не было рядом, готовой обсуждать, спорить, советовать, возражать, утешать…

В походе его не покидало ощущение, будто он оставил часть себя в Англии. Потом он встретил Рауля и нашел в нем верного друга.

А теперь он стоит один в пустой комнате. Почти вся его семья осталась на севере, в Нортумбрии, отец скрывался в Уолтхэме, и Рауля носит бог весть где.

В мозгу мелькнула смутная мысль о Христе в Гефсимайском саду, но Галеран рассмеялся и отогнал ее. Его никто не покидал и не предавал. Просто он пришел слишком рано.

В городе зазвонили к утрене. Он перекрестился и помолился о себе.

Отсутствие Рауля начинало уже тревожить его, и потому он помолился, чтобы с Алиной не случилось ничего дурного. В подобных делах она была невинна, как Доната, и не должно ей пострадать.

Мгновение спустя вбежал Рауль, на удивление смущенный и растрепанный. Времени на разговоры не оставалось; почти сразу вслед за Раулем вошел паж, чтобы вести их к королю. Рауль, в сущности, мало чем мог помочь, ибо не имел официального титула и не знал как следует английских обычаев. Однако Галеран был несказанно рад дружескому участию.

Король ожидал их в том же богато украшенном зале. Однако сегодня ввиду важности обстоятельств восседал на троне с короной на голове. Ни придворных, ни посетителей не было, хотя у трона Галеран увидел несколько человек и попытался охватить взглядом их всех сразу, не сводя в то же времы глаз с короля, уже приветствовавшего его.

Монах сидит за высокой конторкой, готовый вести запись процесса.

Два лорда, архиепископ, два пажа, что по первому слову ринутся выполнять мелкие поручения. Два стражника…

Король меж тем договорил, и Галеран еще раз поклонился.

— Благодарю, господин мой, за ваше внимание к столь ничтожному делу.

— Нет дел, ничтожных для моего внимания, лорд Галеран, — промолвил Генрих с хищной, волчьей улыбкой, — имеете ли вы известия от вашего отца?

Галеран изо всех сил пытался изобразить бесстрастное варажение.

— Увы, нет, сир. Известий об ухудшении его здоровья не поступало. Как только разрешится вопрос о младенце, я тотчас намерен отправиться в Уолтхэмское аббатство.

He успел король ответить, как распахнулись двери, и в палату вступил Фламбар в полном великолепии затканного золотом архиепископского облачения, с посохом в руке. За ним смиренно следовали Лоуик, брат Фортред и служка.

Брат Фортред взглянул на Галерана и улыбнулся одними углами губ, словно предвкушая отмщение.

Галеран пренебрег безмолвным вызовом и вперил взгляд в Раймонда Лоуика.

он видел этого человека впервые с тех пор, как отправился в поход в Святую Землю; с тех пор, как этот человек делил ложе с Джеанной. Лоуик, черт бы его побрал, и теперь был на редкость хорош собою. И все же Галеран понимал, что он не стоит той ярости, что раздирала сейчас ему внутренности; ярости, которая пыталась превратить застывшую на его губах учтивую улыбку в волчий оскал.

Он с трудом отвел взгляд от Лоуика, силясь замедлить участившееся дыхание, напоминая себе, что пришел сюда, взыскуя закона и справедливости, но не мести. Однако рука будто сама собою тянулась выхватить меч из ножен и забрызгать роскошную палату кровью Раймонда Лоуика.

Да, Рауль все же пришел сюда недаром. Останавливать друга в припадке безумия пришлось бы ему.

Вдруг Галерана охватила горячечное нетерпение: что, как дойдет до поединка чести? Он хотел поединка, ждал его; только в сражении можно избавиться от мучительной боли, которую не властны унять рассудок, понимание и милосердие.