Сломанная тень
Шрифт:
«Тысяча!» – сказал я. Такая сумма у меня всегда при себе.
«Мы не на базаре! Двадцать пять!»
«Полторы!» – я вспомнил, что не рассчитался с портным и эти деньги у меня в кармане.
«Фу, какой вы жадный! А я люблю щедрых мужчин! Двадцать пять!»
«Зачем тебе столько денег, шлюха?» – в ярости я попытался схватить ее. Нас разделял лишь неширокий стол, но она ловко успела отклониться назад. Со всего маха я ударился о доски.
«Шлюхой нынче много не заработаешь! Мужчины предпочитают мужчин! – хихикнула она и щелкнула меня по носу. – А зря! Ишь, как вы возбудились, барон!»
Я снова сел и осторожно взялся за трость:
«Хорошо, будь по-вашему!
«Не считайте меня дурой, барон!»
«Я не захватил с собой денег», – объяснил я как можно спокойней, готовясь к новому выпаду.
«Тогда до завтра! В пять на Малой Конюшенной».
«Договорились», – я вскочил и тростью пригвоздил даму к стенке. Еще секунда, и вцепился бы ей в горло…
– Она назвала имя? – затаив дыхание, спросил Тучин.
– Нет! Я не обратил внимания на муфту. В ней она прятала пистолет, который, не раздумывая, разрядила мне в руку. От боли я упал на пол и потерял сознание.
Очнулся в луже крови. Перевязав платком руку, с трудом выбрался из трактира. Переходя Садовую, чуть не попал под лошадь. По счастью, в пролетке ехал этот ваш…
– Угаров.
– Симпатичный, кстати, парень, я еще утром обратил на него внимание.
– Отставить, Антон! – улыбнулся Тучин. – Он, увы, не наш!
– Жаль! Так вот! Там ехал Угаров с доктором! Они усадили меня и привезли сюда.
– Завтра на Конюшенную идем вместе! – решил Лаевский. – Передашь шлюхе деньги, узнаешь имя…
– …а потом мы ее схватим и передадим полиции, – закончил его мысль Тучин.
– Спасибо, друзья!
– Откуда она знает про пароль? – задумчиво спросил Тучин.
– Она же сказала! От убийцы! – напомнил Баумгартен.
– Получается, убийца один из наших?
– Получается так! – вздохнул барон. – Никто другой пароль не знает.
Из столовой прозвенел колокольчик.
– А вот и ужин, на который ты приглашен! Останешься? – спросил Лаевский у барона.
– С удовольствием!
Денис подождал после их ухода минуту-другую и тоже поспешил в столовую.
Глава восьмая
– Полиночка! – окликнула Ирина Лукинична вошедшую в гостиную племянницу. – А где ты, ангел мой, была?
– Я? – сжала на миг губки, словно нашкодивший карапуз, Полина, но мигом нашлась: – Княгиню Дашкину провожала!
– Угу! – промолвила тетушка и, покачав головой, уткнулась в рукоделие.
Дашкина-то с полчаса назад отъехала! С кем это племянница уединялась? За Полину Ирина Лукинична беспокоилась. Вроде и брак успешен: муж – хорош собой, богач, только вот счастья меж ними не чувствуется и с детками не спешат. А почему – молчат. После летних дач Полина вдруг в отчий дом вернулась. С одной-то стороны, понятно, Налединский – дипломат, вечно в разъездах… А с другой стороны, почему жену с собой не берет? Разве можно молодую красавицу надолго оставлять?
С кем же Полина провела последние полчаса?
– Что вы такое читаете? – спросила Кислицына Лаевская.
– Стихи, сударыня!
– Любовные?
– Философские. Лорда Байрона.
– Вы, говорят, и сами пописываете, Матвей Никифорович! Правда?
Кислицын смутился:
– Да!
– Прочтите, умоляю! Что-нибудь, посвященное мне!
– Вам?
– Ну да!
– София, София… – пробормотал Кислицын и, достав карандаш, принялся черкать у себя на манжете. – Прошу прощения за экспромт…
– Просим, просим, – улыбнулась Полина.
Надежда,– Браво! Браво! – закричала Лаевская. – Вы – душка!
Полина оживилась:
– Матвей Никифорович! А про меня стихов не прочтете?
– Аполлинария… Аполлинария… – Кислицын принялся за другой манжет. – Сейчас, сейчас… Никак рифму не подобрать… – Наконец импровизатор вышел из трудного положения:
10
Стихи Михаила Кукулевича.
– Замечательно! – похвалила жениха Ольга, ловко перебирая спицами.
За время вынужденного отсутствия Ирины Лукиничны, двух месяцев, бесполезно проведенных в имении рядом с Софьей, домочадцы изменились. Кислицын вдруг уверенность обрел. Неужто с наследством дело сдвинулось? Марфуша взвинчена, по умершему ростовщику почему-то убивается, Полина в себя погружена, Андрей Артемьевич от воспитанницы не отходит, а сама Змеева… Господи! Что она вяжет? Пинеточки? Неужели? Вот беда… Хотя… Матвей Никифорович авансик получил, обратной дороги не имеет. А вдруг сама Ольга взбрыкнет? Когда Андрей Артемьевич с дрожью в голосе сообщил ей опекунское решение – выйти замуж за Кислицына, она смиренно ответила: «Хорошо», – и кротко улыбнулась. Эта самая кротость и волновала Ирину Лукиничну. Современные девицы все с гонором и норовом. Скажут «да», а сделают по-своему. Не то что в наше время! Кто Софушку спрашивал, когда Андрей Артемьевич сватался? Кто интересовался чувствами самой Ирины, когда отказали письмоводителю Максимову? Отрезал папенька: «Не пара», – вот и весь разговор. А то, что пары так и не нашлось и влюбленный Максимов с горя спился, никого не взволновало!
11
Стихи Михаила Кукулевича.
Ирина Лукинична горестно вздохнула.
– Оленька! Вот вы где! – в гостиную вошел Андрей Артемьевич. – Мой Наполеон вашего Веллингтона уже в хвост и в гриву чешет. Не порядок! Пора бы пруссаков справа запускать [12] .
– Как-нибудь в другой раз, Андрей Артемьевич! Ужинать пора, – напомнила Ирина Лукинична и позвонила в колокольчик.
– А разве мы еще не ужинали? – удивился старик.
– Не успели! – с милой улыбкой напомнила ему Змеева. – Из-за раненого!
12
Исход битвы при Ватерлоо 18 июня 1815 года решило неожиданное для французов появление на их правом крыле прусских войск под командованием Блюхера.