Сломанная тень
Шрифт:
– Ну и?
– Антон подозревает нас. Тебя или меня! А может быть, и обоих разом!
Глава девятая
Ну и неряха Аксинья! Где глазами не видать, там тряпкой и не протирала – вековая пыль лежала вперемешку с паутиной! Коврики, судя по виду, никогда не чистила – Данила несколько часов их выбивал, пока Катерина с посудой возилась. Ту, что на стол, Аксинья мыла, но только по верхам, донышки салом заплыли. А ту, что в буфете, в четырех водах пришлось отмачивать, Данила умаялся воду таскать. Про кастрюли и сковородки лучше вовсе промолчать. И не стыдно было ей за такую работу деньги брать?
К вечеру Катерина с Данилой от усталости на ногах еле держалась. Присели в прихожей на сундучок, головами друг к дружке, а Моська в ногах пристроился. Поначалу Катерине пес не понравился. Вдруг бешеный или блохастый? Как только Тоннера с Угаровым накормила (свежих щей Катерина еще в деревне наморозила, а на второе подала картошечки с солеными рыжиками, тоже своими), тотчас собачку искупала. Моська от удовольствия фыркал, сам поднимал лапки, а когда вычесывала – вытягивал шею. Воду с шерстки пошел отряхивать во двор, а вернувшись, тщательно вытер лапы о половую тряпку. Тут Катерина его и полюбила, сразу домашним пирожком угостила. Моська скушал аккуратно, все крошечки подлизал, а после улегся в отведенное ему на кухне место и заснул. Видать, устал бедолага и страху натерпелся. Дрых целый день и во сне тревожно поскуливал. Но и во сне сторожил: только Данила с ведрами дверь приоткроет, а Моська уже голову поднял. Убедится, что свой, и дальше спит. А доктора вечером встретил радостным лаем. И опять молодец! А то Катерина с Данилой, закемарив на сундучке, пропустили бы приход барина.
Илья Андреевич от удивления присвистнул. Казенная квартирка всегда раздражала его грязью и запустением, а тут вдруг засверкала!
– Только занавески не успела постирать! – повинилась Катерина.
– Молодцы! – похвалил слуг довольный Илья Андреевич.
– Это все Катерина! – похвалил жену счастливый Данила. Молодую жену любил больше всего на свете – и умница, и краше никого нет, и работница хоть куда!
– Илья Андреевич! Ужинать будете? – спросила Катерина. Глаза у нее слипались, она изо всех сил сдерживалась, чтоб не зевнуть.
– Нет, нет! – торопливо отказался Тоннер. – Я в гостях перекусил!
– А на завтра что готовить?
– Утром давай яичницу, на обед – борщ и бифштекс с картошкой, на ужин – рыбу с овощами.
– А рынок далеко? – Катерина с самого утра размышляла, где же люди в городе продукты берут. Данила объяснил, что горожане съестное покупают в лавке или на рынке.
– Аксинья продукты у разносчиков брала, – вспомнил Тоннер.
Тут и Данила рот открыл. Не слышал про таких.
– Они по дворам с лотками ходят, – пояснил Илья Андреевич. – С самого утра спать не дают. «Кому раков, кому свежих раков!»
Данила помог доктору переодеться в халат, и Тоннер, пожелав слугам спокойной ночи, засел-таки за атлас.
Катерина всю ночь прислушивалась, боялась пропустить приход разносчиков, а сама прикидывала, чего и сколько купить. Переживала, что цен не ведала и с деньгами не знакома. Какие у дворовых деньги? Правда, считать Катерина умела, а Данила по дороге ей и серебро показал, и ассигнации, объяснял, в чем разница, вроде уразумела, но все одно волновалась. Городские, они такие! Вмиг обманут!
Моська спал чутко – только Катя одеяло отбросит, тут как тут, ноги лижет. Хороший пес! Если бы не он, мясника бы упустила. Еще и не рассвело, когда он во двор зашел. А Катерина, почти не сомкнувшая ночью глаз, как на грех, провалилась в глубокий сон. Моська, видимо, догадался, кого Катерина ждет, подошел и начал с нее одеяло стягивать. Собиралась огреть глупую псину, да вовремя услышала тихий голос снаружи:
– Говя… Говя… вя…
Мясники – самые тихие из разносчиков. Товар дорогой, не каждому доступный. Чего зря горло драть? А постоянные клиенты – господские повара – тоже встают рано, им достаточно это самое «вя» услышать.
Прямо на сорочку Катерина накинула цигейку (свадебный подарок бывшей барыни) – и быстро во двор. Моська увязался следом. Навстречу ухмыляющаяся Аксинья с куском под мышкой.
– Доброго дня! – пожелала Катерина.
Прачка плюнула ей в ноги.
– Мне бы косточку на супчик, а на бифштексик мякоти! – попросила Катерина у разносчика.
– Выбирайте! – с узкого лотка на плече богатырь-коробейник скинул тряпицу. Разделано мясо аккуратно, лежит по отрубам. Справа самое дорогое, в серединке – подоступней, а слева – требуха да кости.
– Свежее? – деловито осведомилась Катерина, потрогав пальчиком. Не липкое ли?
– Телятинка высший сорт! Вчера еще мумукала!
Сахарную косточку Катерина выбрала быстро, а вот толстый филей великоват, половинку бы! Только кинула взгляд на гренадера-мясника, а тот уже понял:
– Сей момент, мадам!
Полукафтан у разносчика подпоясан широким ремнем, к нему на медных бляхах подвешены ножи. Один побольше – для разрубания костей, другой поменьше – для мякоти. Вынув из чехла второй, продавец тотчас разделил филей пополам.
– Еще чего пожелаете? – осведомился разносчик.
– Нет! Благодарствую!
Достав из лотка весы и клейменые гири, продавец быстро взвесил покупку:
– Ровно два фунтика! С вас сорок копеек!
Катя, достав из цигейки узелок, принялась отсчитывать монеты. На всякий случай три раза себя проверила, не дай бог ошибиться, и только потом подала:
– Посмотрите, все ли правильно?
Разносчик сунул в карман без счета и подал мясо, завернутое в тряпицу, чтобы руки не пачкать.
«Наверняка ошиблась! А он нарочно считать не стал, – покрылась холодным потом Катерина. Следующая мысль была еще ужасней: – Я же поторговаться забыла! Ох, и дура!»
Моська был с ней согласен. Прыгал, лаял, норовил схватить зубами тряпицу, в которую мясо завернуто.
– Ну, бывайте, хозяюшка! – попрощался мясник и ухмыльнулся. Так же, как Аксинья пять минут назад. Моська продолжал лаять на сверток. А ну-ка! Катя его развернула. Так и есть: мосалыга и кусок пашины! Пока деньги считала-пересчитывала, подменил разносчик мясо.