Сломанные ангелы
Шрифт:
В тот момент рана еще не затянулась, и Вордени плакала. Но плакала с широко раскрытыми глазами. Сидела, сжав кулаки и стуча зубами, пытаясь бороться против сна. Когда время пробуждения пришло, Вордени очнулась сама.
Обращаясь к Сунь, я сказал:
– Не сомневайся. Она это сделает. Без вопросов.
– Уважаю твое доверие. Странно искать веру в людей у того, кто столько лет убивал в себе это качество.
– Это вовсе не вопрос веры. Обычное знание. А между ними – огромная разница.
– Можно понять так: способности Посланников дают им тайные пути для преобразования одного в другое.
– Кто
– Ты сказал. – Я отчетливо различил в ответе Сунь веселые нотки. – Да ладно… Я же слышала ваш разговор с Депре.
– Умная девочка.
– Спасибо за комплимент. Так я права?
– Нет, на самом деле все иначе. Откуда такие слухи?
– Моя семья происходит с планеты Дом Хань. Там называли Посланников по-китайски… – Сунь произнесла набор из трудновоспроизводимых слогов. – …Что означает: «Делающий факты из веры».
Я только хмыкнул. Что-то подобное уже приходилось слышать лет двадцать назад на Новом Пекине.
– Удивлен?
– Брось, это неправильный перевод. Оружие Посланников – интуиция, усиленная совершенной нервной системой. Ну, понимаешь… Собираешься выйти на улицу. Небо ясное. Тем не менее надеваешь куртку, повинуясь безотчетному импульсу. И потом идет дождь.
Она полуобернулась на сиденье, одна бровь поднята вверх:
– Везение?
– Если бы. Более вероятно, что у каких-то систем твоего тела или у мозга имелась информация, расходившаяся с первой оценкой погоды. И они сумели протолкнуть эти данные сквозь запрограммированный заранее барьер супер-эго. Посланников учат тому, каким образом «перехватывать» такие послания, обращая на пользу тому самому супер-эго, улучшая твои подсознательные реакции. В смысле веры не происходит вообще ничего. Это… Ощущение некоей сущности, лежащей уровнем ниже. На такой основе можно выстраивать связи и даже создавать своего рода скелетную модель истины. Модель позволяет возвращаться к анализу снова и снова, заполняя пробелы собственных знаний. Столетия назад подобным образом действовали наделенные интуицией детективы. Здесь мы имеем усовершенствованную версию их подхода.
Внезапно я понял, что смертельно устал от собственных излияний. От потока определений, поверхностных, едва связанных с реальными чувствами, и с тем делом, что приносило хлеб насущный.
– Сунь, расскажи – как тебя занесло в эти места?
– Мои родители занимались биоанализом и работали по контракту. Сюда попали по остронаправленному лучу вскоре после того, как началось заселение Санкции IV. Их личности – не тела, разумеется. Тела достались обычные, со склада «Сино» на Латимере. Что было частью контракта.
– Они еще живут здесь?
Она словно сжалась.
– Нет. Несколько лет назад переехали на Латимер. Контракт принес им деньги.
– Ты не захотела уехать с ними?
– Я родилась на Санкции IV. Это мой дом. – Сунь посмотрела на меня, снова обернувшись через плечо:
– По-моему, тебе никогда этого не понять.
– Да неужели? Я видел места похуже.
– Правда?
– Чтоб я сдох. Например, Шарья. Стой! Справа! Сворачивай!
Гравицикл нырнул вниз и заложил вираж. Отличная реакция, учитывая новое тело Сунь. Повернувшись на сиденье, я стал всматриваться в горный пейзаж. Руки сами собой легли на турель «Санджетов», вывесив стволы лазеров горизонтально. В движении автоматика утрачивала точность, а времени на тонкое программирование у нас не было.
– Наблюдаю движение. – Я включил микрофон. – Крюиксхэнк, отмечено какое-то движение. Присоединитесь?
Наушники немедленно проскрипели ответ:
– Мы на подходе. Оставайтесь там.
– Вы это видите? – поинтересовалась Сунь.
– Если бы видела, начала бы стрельбу. Что видите в прицеле?
– Пока ничего.
– Это хорошо…
– Думаю, да…
Мы выскочили на вершину холма, и тут Сунь принялась сыпать ругательствами, по-моему, на мандаринском. Спускаясь с холма вниз, она вела гравицикл над самой землей, не более чем в метре от поверхности. Через плечо Сунь я старался разглядеть то, что видели мы оба.
– Что за хрень? – пробормотал я.
При ином масштабе могло показаться, что мы увидели свежеприготовленную биомассу для очистки гнойных ран. У серой массы, корчившейся на траве под нами, была такая же осклизлая поверхность, и она шевелилась, словно потирала миллионами пар крошечных ручек. Должно быть, Санкции IV потребуется много этих червей – чтобы вычистить все раны планеты.
Продолжая наблюдать за работой шарообразного, около метра в диаметре создания, мы увидели, как оно медленно перемещается по склону, словно наполненный газом воздушный шар. Едва на серую поверхность упала тень нашего гравицикла, на сфере немедленно сформировались выпуклости, быстро выросшие в сверкающие пузыри, тут же лопнувшие. Поверхность основной сферы втянула их остатки обратно.
Сунь спокойно заметила:
– Смотри-ка, мы ей понравились.
– Так что это за дрянь?
– Ты уже спрашивал. Не знаю.
Развернув гравицикл, она вернулась на вершину холма и посадила аппарат на землю. Опустив стволы лазеров ниже, я дал автоматике взять на прицел нашу новую игрушку.
– Думаешь, мы отошли достаточно? – осторожно спросила Сунь.
– Не бойся. Если плесень хотя бы дернется в нашу сторону, сожгу ее на хрен. Что бы это ни было.
– Удивительно простой выход.
– Да ладно… Просто думай, что Сутъяди – это я.
Плесень, или что там оно было, после нашего отступления заметно успокоилась. Она продолжала судорожные движения, однако не показывала ни малейшей тенденции следовать азимуту, на котором находился наш гравицикл.
Облокотившись на турель, я продолжал наблюдение и тут вдруг задумался: не находимся ли мы опять внутри виртуальной реальности? События в версии от «Мандрагоры»? Что, если они решили протестировать эту штуковину на нас? Как не сразу заменили серое пятно, обозначавшее Заубервилль в прошлой модели, на картину реального ужаса.
Вдали послышался неясный, едва уловимый гул.
– Вот и вторая группа. Мать ее…
Я повернулся к северному гребню, и мощное нейрозрение тут же показало увеличенное изображение гравицикла. Крюиксхэнк сидела за вооружением, волосы ее развевались по ветру. Чтобы не терять скорость, она убрала ветровой щиток, спрятав его за пилотскую кабину. За рукояткой управления горбился Хансен, полностью сосредоточившийся на управлении.
Удивительно, но при этой картине внутри прошла волна теплого чувства.