Сломанные куклы

ВИН Александр

— Сын мой, с охотой приступай к дневным делам своим, но берись лишь за такие, что ночью не потревожат твоего покоя… Короче, приятель, мне эти фокусы неинтересны.

Виталик назидательно поднял вверх указательный палец и кротко согласился.

— Во-от! Сейчас ты все правильно говоришь. Я ведь тоже никогда ни в какие бандюковские затеи не лезу, дочек своих берегу…

Заметив, что машина уже подъезжает к поселку, Глеб Никитин осторожно тронул друга за рукав.

— Ты уж извини, Виталик, но придется еще раз пройтись по твоей нелюбимой теме. У Германа Данилова какие-нибудь серьезные проблемы по бизнесу случались в последнее время?

— Да

нет, вроде особенно-то он нам ни на что и не жаловался. Говорил как-то недавно, хвастался, как всегда, что крыша у него есть местная, ну как у всех тут, в городе. И вроде не очень злые ребята, нормально всегда он с ними по всем делам договаривался.

— А Назару никто ужасных скандалов по бабской линии не устраивал?

— Ты про Жанку, что ли?

Виталик осекся, осторожно и виновато повернулся лицом к Глебу. Тот с пристальным любопытством всматривался в новые заводские корпуса за окном машины.

— Не верю, чтобы у него не возникало других вариантов.

— Не-ет, Глебка, что ты! Брось такие вещи зря придумывать! И у Назара, и у Германа все тихо было и в бизнесе, и по жизни никто ничего опасного-то за ними не замечал, так, как у всех, как обычно.

— Ладно, следствие продолжается. Ты, дружище, лучше не отворачивай глазки от дороги, на меня-то еще успеешь насмотреться, гарантирую. А вот вопросы мои внимательно слушай, договорились?

— Злой ты сегодня, как Берия. У тебя точно голова после моего самогона не болит, а?

— Вопрос третий. В отличие от первых двух — не очень сложный. Как идут дела у Азбеля по его наследству? Он уже все оформил, вступил после матушки и батюшки в права или продолжает еще заниматься бумажками?

— Дом родительский Марек уже на себя в феврале переписал, а вот остальное… Не знаю, он же нам сильно по этой теме не хвастается, ему и Галины хватает — это она там все у него контролирует, надоедает ему своим нытьем постоянно. Да и свояк еще, ну милиционер-то который, по юридической линии Мареку помогает, прикрывает его по разным вопросам.

— Хорошо. Теперь попытайся точно вспомнить рассказы наших мужиков, кто и как из них приезжал в то утро к костру и что каждый там делал. Только не суетись, от себя ничего пока не придумывай, договорились?

Виталик засопел, поерзал на сиденье.

— Если, конечно, смогу все их рассказы сейчас правильно припомнить. Время-то ведь сколько уже прошло, сороковины уже… Они же мне каждый по-своему говорили про то событие. Конечно, в принципе, у любого все одинаково… Ну дак вот, первыми-то приехали на берег Марек и Назар. Приехали на машине Назара — машину у Азбелей когда хочет, тогда и забирает жена, в тот раз она захотела сама чего-то там с утра сделать в городе, какие-то дела были у нее срочные. Марек говорил, что они тогда еще утром дома из-за этого поцапались. Он-то хотел быть раньше всех на месте, как обычно, чтобы удочки наладить, рыбку половить в свое удовольствие, пока остальная толпа не подъехала. Он у нас лучше всех костер разводит, шашлык можно сразу на уголья снаряжать…

— Потом Данилов приперся с дочкой, — Виталик с досадой махнул рукой. — Чего он так рано с Маришкой-то на реку приехал, не знаю, никто его в это время не ждал. Думали, что пока он в своем магазине до обеда с девками да с товарами будет разбираться, уже и жены их успеют с рынка на берег подъехать.

Не сбрасывая скорость, Виталик внимательно посмотрел на щит с ценами на бензин около заправки.

— Видал, олигархи твои нефтяные чего хотят, то с народом и делают! Бензин-то почем уже стал!

Чихнул от досады, ковырнул в ухе, продолжил.

— Чего

там еще особенного-то происходило? Сразу ведь так быстро и не вспомнишь… Серега-то, Серый наш, с супругой тоже в тот раз на шашлыки чего-то не приехали. A-а, так всем и лучше было — у его Маргариты характерец еще тот, склочный, она, при случае, любой праздник испортит…

Мужики, как по их-то рассказам выходит, только-только еще начинали с костром возиться, а Герман уже позвонил на мобильник Назару, сказал тогда ему, что подъедет раньше, чем планировал, вот-вот полчаса, мол, и уже будет на месте. Марек после этого звонка чего-то запсиховал, начал орать на Назара, что вечно ему мешают, не дают толком порыбачить, и быстро к своим удочкам убежал. Договаривались-то ведь, что женщины подъедут часам к одиннадцати. Потом оказалось, что Людмила утром дочку уложила в постель, у той температура вроде как поднялась ни с того ни с сего. Но дочка их, назаровская-то, Эммочка, позвонила из-под одеяла тогда Маришке, пожаловалась, что они с мамой не едут. Это Людмила потом ее допрашивала так подробно и моей Антонине все рассказала. А Маришка дома утром своей маме расплакалась, что ей будет скучно на пикнике одной, без подруги; Жанка из-за этого психанула, да еще вдобавок ей Галина тоже позвонила, что куда-то с утра ей нужно было съездить срочно, она вроде как машину даже у Азбеля на время из-за этого отняла. А они ведь перед этим, вечером, договаривались, что Галина заедет за ней с самого утра и они поедут на рынок, так вот Жанка и ушла на рынок за зеленью одна пешком, сказала Галине по телефону, чтобы та ее на обратном пути забрала. А Герман-то вернулся из своего магазина раньше, взял дочку и погнал прямо на наше место, к мужикам…

Только они туда подъехали, Маришка, как он говорит, только успела на берег к воде сбегать, ракушек беленьких речных для игрушек набрать и вернуться, тут и грохнуло. Назар в это время у машины возился, за кустами, Герман пошевелил уголья в огне и пошел к Назару. Марек так и не показался здесь, возле костра, от удочек-то, обиделся, наверно, из-за своей неудачной рыбалки. Да и вообще, он в последнее время ходит весь мутный какой-то, согнутый.

Около милицейской машины на обочине Виталик притормозил, чуть ли не по пояс на ходу высунулся в окно, замахал рукой, заулыбался гаишнику. Хвастливо повернулся к Глебу.

— И у нас тут, в провинции, между прочим, есть свои полезные связи. Это вот сейчас Вася Биланчук стоял там, около гаишной-то «девятки». Я когда здесь проезжаю, всегда посигналю этому старшине, помашу, чтобы он меня узнал, машину мою запомнил. И ему приятно такой человеческий подход иметь, уважение, да и разнообразно на посту, а мне знакомство с влиятельным человеком не помешает. Сегодня-то я вот, допустим, с похмелья за рулем, а гарантии какие-никакие есть, ну на всякий случай, понимаешь ведь меня?

А у тебя, Глебка, блат какой-нибудь есть, в правительстве или в верхах? Милиционеры-то знакомые, конечно же, имеются? Полковники все, небось?

— Меня стюардессы узнают, Виталик. Мне хватает.

— Ну а номера-то себе на машину, небось, блатные уже приобрел? Признавайся.

— Стыдно признаваться, дружище, но я не обзавелся еще блатными, как ты изволил выразиться, номерами. Больше того, каюсь, что и к машинам-то я, в общем, равнодушен. Нет у меня в собственности на сегодняшний день, друг Виталя, никакой автомобильной машины, нет — хоть убей! Сознательно не приобретаю — суеты дополнительной не хочу: зачем мне эти техосмотры, страховки, канистры? Перед красивой железякой на колени вставать? Не для меня.