Сломанные побеги
Шрифт:
Слепцов помотал головой, будто хотел стряхнуть с волос осыпавшуюся с потолка штукатурку.
— Постой, постой, ты же подставляешь сама себя?
Лена улыбнулась.
— Кроме тебя, дорогой, меня никто не узнал. Даже фифа.
— Фифой ты называешь шефа вашей редакции?
— Ее все так называют, я ей кличек не придумывала. Даже репортеры из нашей редакции, делающие эти фотографии, не узнали меня. Все знали, что я сижу в зале и готовлю материал о юбилее. Меня даже в фойе видели. Настоящую. А что за девушка появилась перед самым началом торжества, никому не известно. Появление скандальной книги, это, прежде
— Не себя, а дешевую фальшивку.
— Брось, Пашенька. Все твои романы — откровенные фальшивки. Теперь ты написал свою лучшую. Она интересна тем, что претендует на правду. Врать необходимо, на вранье держится вся политика и взаимоотношения между людьми. Правду никто не любит. Она похожа на плевок в лицо. Красивая ложь, похожая на правду, устраивает всех, и в нее охотно верят. Но надо помнить, что ложь хороша до тех пор, пока ты на пей не попадешься. Тут нужно обладать мастерством ювелира. И ты им владеешь. С твоим изворотливым умом и талантом, мы можем творить чудеса.
В комнате раздался телефонный звонок.
Слепцов встал, подошел к тумбочке и снял трубку.
— Слушаю вас.
— Павел Михалыч? Сергей беспокоит из издательства.
— Наконец-то позвонили.
— Книгу прочитали вес. Вопрос решен. Чистить ничего не будем, сдаем в типографию. Вы правы, материал тянет на бестселлер. Риск минимален. Требуется несколько уточнений. Первое. Ваш протеже хочет публиковаться под псевдонимом Саша Фальк. Он настаивает. Нам псевдоним не нравится.
— Ничего не поделаешь. Раз автор настаивает, придется соглашаться. Такие мелочи вас не должны смущать.
— Второй вопрос. Он хочет оставить за собой право публиковать книгу за рубежом на иностранных языках.
— Вполне резонное желание. Вы же издаете книги только на русском языке, а он имеет право реализовывать их по всей планете. Флаг ему в руки. Если книга выйдет в свет на китайском языке, то на ваших продажах это никак не отразится.
— Согласен. И главный момент. Мы не можем заплатить большой аванс. Когда-то по этой причине вы ушли от нас. Положение дел вам известно.
— Вы ему об этом сказали?
— Он переадресовал нас к вам. Мол, денежные вопросы решает Слепцов.
— Ладно. Аванс выплачивать не надо. Постройте договор на роялти. Двадцать процентов с чистой прибыли.
— Многовато.
— Советую согласиться. Думаю, что это не последняя его книга. Будут и другие. Не стоит терять парня. В любом случае вы получите больше, чем с другой макулатуры. И не теряйте времени. Каждый потерянный день снижает интерес. Свежие цветы приковывают внимание, а через неделю их выбрасывают в мусорный ящик. Это срезанный букет, а не клумба.
— За две недели справимся. Быстрее невозможно.
— Бог в помощь.
Слепцов положил трубку.
— Книга пошла в печать? — спросила Лена.
— Я и не сомневался. Через пару недель получим сигнал.
— За это надо выпить. Может, хватит дуться. Улыбнись. Большое дело сделано.
Странно, но Слепцов не испытывал радости. Но строить из себя обиженного глупо. Кем недоволен? Собой? Держи при себе. Алена-младшая нянчиться не будет. Это Алена-старшая терпела все капризы и беспочвенные депрессии. Может, Полина права, назвав его занудой. Кого сегодня интересуют твои личные проблемы и вечное самокопание.
Слепцов улыбнулся. Глаза в его улыбке не принимали участия. В отличие от Лены он не обладал мастерством перевоплощения.
— Ты права. Надо выпить. Кажется, первый блин удался.
— И второй получится.
Лена достала из спортивной сумки три увесистых книги и положила на стол.
— Сегодня погуляем, а завтра за работу.
— Что это?
— Книги. Одна о Большом театре и ее звездах. Вторая о творчестве Виталия Угрюмова. Третья книга самого Угрюмова о том, какой он хороший и пушистый, преданный искусству балета, трудоголик, любящий жизнь и цветы. Материалов выше крыши. Что-то еще добавит наш протеже Стасик Пестриков. У него в запасе пара ведер грязи и помоев гниют без дела. Пора превратить мягкого пушистого танцора в монстра и скандалиста.
— Опять?
— Не опять, а снова. Это наша профессия, Пашенька. Не смог заработать славу на наивных романах, зарабатывай ее жестким, беспощадным пером. Докажи всем, что тебе нет равных ни в одном жанре. Чистым белым листом внимания не привлечешь. Окуни его в дерьмо и дай ему громкое имя. Все мухи слетятся. Отбоя не будет.
Притворяться веселым он больше не мог. Сорвался с цепи и перебил посуду.
Когда сознание вернулось к нему, книги все еще лежали на столе, но Лены в квартире не было.
Тут что-то было не так.
Метелкин не мог понять элементарных вещей, а потому терялся.
Патологоанатом захлопнул толстую амбарную книгу.
— Есть еще вопросы?
— Извините, доктор, я еще в этих не разобрался.
— А что тут разбираться? Все ясно, как белый день. Умершего Акишина привезли в морг ночью. Никаких вскрытий по ночам не делают. Утром приехала дочь покойного, привезла заключение онкологического центра, где лечился Акишин. Нам и без вскрытия стало ясно, что старик прожил лишних полгода. К тому же родственники отказались от вскрытия. Это их право. Мы выписали свидетельство о смерти и подготовили труп к захоронению. Что тут непонятного.
— Я ничего не знал о существовании родственников. Акишин был одиноким человеком.
— Все мы одиноки, пока живы. Коршуны слетаются на падаль, когда есть чем поживиться.
— Возможно, вы правы. Извините.
Не солоно хлебавши, Метелкин вернулся в свою контору. Настя встретила его холодным взглядом.
— Ну что?
— Ничего, вскрытие Акишину не делали. У него был рак, он наблюдался в онкологическом центре. Но это неудивительно. Слепцов говорил твоей подруге, что Акишин при смерти. Так оно и вышло. Но даже из своей смерти он сумел сделать сенсацию. Удивительно другое. У Акишина появилась дочь. Вопрос. Если бы дочь жила в Москве, то о ней все знали бы. Если она приехала с периферии, то как успела попасть в морг в восемь утра, когда о смерти композитора стало известно в семь часов из утренних новостей. Позвонили? Кто? Он умер в девять вечера. Тело увезли в морг в одиннадцать. Милиция, протоколы. Никакой дочери среди свидетелей не было. Те двое, что сидели рядом с ним, испарились, и никто их раньше не видел. Может, позвонить Марецкому на Петровку? Ему проще разобраться в этой истории.