Сломанные побеги
Шрифт:
— Спасибо, Сережа, за откровенный разговор. Вы возьметесь и за следующую книгу Фалька?
— Без всякого сомнения. За две недели продана половина тиража. Мы уже планируем сделать допечатку. Еще пара таких книг, и мы выползем из кризиса.
— Удачи вам.
Хозяйка выключила диктофон.
— Что скажете?
— Скажу, Алена, что твой муженек ввязался в серьезную аферу, и как бы она не вышла ему боком.
— Я тоже так думаю, — согласилась Алла. — По утверждению Чехова, если на сцене висит ружье, то в третьем акте оно должно выстрелить, иначе незачем его вешать. Фотография Саши Фалька, сидящего рядом
— Мы уже пытались установить личность этой особы. Похоже, что у Акишина была и есть дочь. Она приезжала в морг на следующее утро после смерти Акишина. По ее просьбе вскрытие не делали. Есть заключение онкологического центра. Акишин, действительно, страдал неизлечимой болезнью и смерть его закономерна. Дочь попрощалась с отцом в морге. Этот поцелуй в лобик сделан там.
Метелкин перевернул страницу журнала и указал на снимок в нижней части полосы.
— На похоронах ее не было, по она сидела в зале рядом с отцом. Найти мы ее не смогли. Завещание Акишина находится у его адвоката. Вероятно, в квартире кто-то прописан. Однако с ЖЭКом нам договориться не удалось. Вопрос: выстрелит ли второе ружье? Если общественности станет известно о существовании дочери, то нетрадиционная ориентация Акишина вызовет законное сомнение. Всем известно, что детей у Акишина не было. Откуда взялась дочь? И не кажется ли странным поведение Акишина на юбилее. По правую руку от себя он сажает любовника, а по левую дочь.
— У Акишина не спросишь. Он мертв. Автор откровенного поклепа недоступен. Впрочем, как мы установили, он даже не автор, а подставная кукла. Дочь тоже недоступна и вероятно играет ту же роль подставной куклы. На все вопросы нам могут ответить только Слепцов и его любовница Елена Новоселова. Но они нам ничего не скажут. Противники более чем достойные. Похоже, им помогает сам дьявол. Мы даже представить себе не можем, какую бомбу они готовят. Акишин — пробный камень. Можно сказать, отработанный материал. На нем долго не продержишься. Такие песчаные замки на пляже быстро сдувает ветром или смывает волной. Нужен новый взрыв. И не менее мощный.
— Все правильно. Женя, — согласилась Алла Васильевна, — но меня интересует только мой муж, и я хочу его спасти от падения в пропасть.
— Для этого есть только один способ. Бить врага его же оружием. Новоселова боролась с уральской мафией, понимая, что ей такая задача не по зубам. Она сделала правильный вывод. Надо натравить пауков друг на друга, и они сами истребят один другого. Один из местных воротил, на которого она объявила охоту, уже пал жертвой, поставленной ею ловушки. Ее схема сработала. Нам надо сделать то же самое. Вбить клин между Новоселовой и Слепцовым. Как? Я еще не знаю. Союз крепкий. Нужно постараться.
— И довести дело до логического конца? Как на Урале? — ехидно поинтересовалась Настя. — Вот только Павел не бандит и на убийство не пойдет, а Новоселова сделает это легко, если он выскользнет из-под ее влияния.
— Нужна страховка, — уверенно произнесла Алла.
В те минуты, когда проходило это совещание, в квартире Слепцова открылась входная дверь. Он, увлеченный работой, этого не услышал.
Лена вошла в комнату и застыла возле двери.
Слепцов оброс, не брит, не причесан. Таким она видела его впервые. Босиком, в немыслимых штанах. Под столом груда пустых бутылок, кругом грязная посуда. Но главное стол. На столе лежала толстая пачка исписанной бумаги и оставленные ею книги с закладками, на полу валялись схемы, похожие на генеалогические деревья знаменитых родов.
Слепцов писал в надетых на кончик носа узеньких очках. Внезапно он перестал писать и резко повернул голову.
— Привет, лунатик. Сомнамбулический процесс в разгаре?
Он промолчал.
— Ты мне нравишься. Слепцов. Очень.
— Это пройдет.
— Дурак. Я тебя люблю, — прошептали ее губы, а в глазах появились слезы.
Он бросил ручку, подошел к ней и, подняв на руки, начал кружиться по комнате. Девушка крепко обняла его за шею. Попробуй, разорви. Дудки!
ГЛАВА III
Незнакомый мужчина подошел к Слепцову возле подъезда его дома и показал удостоверение.
— Моя фамилия Марецкий Степан Яковлевич. Я начальник четвертого отдела МУРа. Можно задать вам несколько вопросов?
Павел взял удостоверение и внимательно осмотрел его.
— Настоящее. Идемте ко мне, подполковник.
— Я хотел бы поговорить с вами наедине, без свидетелей. Можем посидеть в моей машине. Я вас надолго не задержу.
— Тайны мадридского двора? Что ж, извольте.
Возле тротуара стояла черная служебная «Волга». Как только они сели на заднее сиденье, шофер тут же вышел из машины.
— Обычно я обращаюсь к вашему брату за консультацией. Теперь моя скромная персона вас заинтересовала?
— Правильно делаете. В ваших книгах нет ляпов, связанных с нашей службой.
— Благодарствую. Так что побудило большого начальника с Петровки приехать и ждать возле дома скромного литератора.
— По поводу скромности промолчим. Разговор не официальный. Речь пойдет о вашем покойном друге Аркадии Акишине.
— Бог мой, тогда вам надо обратиться к автору нашумевшей книги.
— Его никто не знает, и пользы от общения с ним мы не видим. С вашей молодой подругой тоже говорить бессмысленно. Мы допросили домработницу Акишина. Приходящую. Она работала три раза в неделю: понедельник, среду и пятницу с полудня до шести вечера. Из друзей Акишина она назвала только вас, других людей в доме она не видела.
— Так в чем проблема?
— Союз композиторов хотел использовать квартиру Акишина под музей. Так завещал усопший.
— Нашли дураков. Завещание одно, а жилплощадь стоимостью в миллион долларов совсем другое.
— Ошибаетесь. Квартира продана за миллион триста Тысяч. Союз узнал об этом от жильцов, которые теперь живут в квартире Акишина. Уверяю вас, ее можно было продать и дороже.
— Кто же посмел ее продать?
— Дочь Акишина — Казанцева Лилия Максимовна.
Согласно последнему завещанию композитора, которое имеет законную силу, его дочь унаследовала машину, дачу и авторские права на все его произведения.