Сломленная
Шрифт:
– Дела плохи.
– Хватит. Не говори этого. Я должна подняться наверх и поговорить с ней. Она в сознании? Черт возьми!
– кричала я, изо всех сил пытаясь пройти мимо него.
Он схватил меня за плечо и притянул к груди, обвив своими сильными руками так сильно, что я едва могла дышать.
– Сибил не смогла пережить эту ночь, - прошептал он.
– Заткнись! Заткнись, черт тебя возьми, Шейн. Не говори этого. С ней все хорошо. Она ждет, что я поднимусь и заберу ее домой. Не говори этого. Не смей мне лгать, черт тебя побери.
– Я плакала, пытаясь вырваться
– Тише, Роуз. Мне так жаль. Боже, я так надеялся, чтобы это было неправдой. Сибил скончалась.
Чем яростней я вырывалась из его рук, тем сильнее он прижимал меня к себе. Я не могла поверить в то, что он говорил, я не могла дышать, не могла думать, ничего не чувствовала. Он ошибался. Я только вчера ночью была у нее.
– Ты ошибаешься, с ней все будет хорошо, она вернется ко мне, она обещала всегда быть рядом. Она моя лучшая подруга. Она единственная, кто у меня остался. Она… моя лучшая подруга, она обещала, что никогда не оставит меня! Сибил, ты, черт возьми, обещала мне это!
– кричала я, уткнувшись лицом в грудь Шейна, каждая частичка меня сломалась.
– Прости, - продолжал повторять Шейн.
Разорвав меня
На части
В считанные секунды…
Мир в очередной раз поимел меня. Жизнь нагнула меня над столом и лишила последней опоры, которая поддерживала меня в моем одиночестве, длившемся столько, сколько я себя помнила. Господь, следуя какому-то злому умыслу, заметил, как испорчены мои гены, обрек меня на жизнь, полную грязи. Какого ребенка могли произвести на свет мои обдолбанные родители? Разве Господь не видел, что им самое место в раскаленном котле Люцифера?
Это все Бог виноват. Моя вера застряла на облезлых тротуарах, когда я начала продавать тело за еду и крышу над головой. Он сделал из меня не более чем долбанную проститутку, которая не имеет права любить и быть любимой. Господь посмеялся надо мной и подразнил меня Шейном. Возможно, в глубине души я и надеялась, что у нас с ним может быть совместное будущее. Теперь же Господь наказывал меня за то, что я торговала телом. Он забрал моего лучшего друга, человека, который был моей единственной семьей. Ты жесток, Господь, так чертовски жесток и безжалостен.
Я не могла принять слова, которые, однако, продолжали эхом отдаваться в моей голове: Сибил больше нет. Я не верила тому, что сказал Шейн. У меня даже не было возможности попрощаться с ней.
У меня болели мышцы, чувство было такое, будто на руки кто-то наложил цементные повязки. Я с трудом могла дышать. Мне нужно было, чтобы он выслушал меня, не пытаясь утешить. Я толкалась и вырывалась, пока он не отпустил меня.
– Она еще там наверху? Где ее тело? Я хочу ее видеть. Я хочу проститься с ней, - проговорила я с вновь вернувшейся ко мне решительностью.
– Роуз, не думаю, что это хорошая идея. Там наверху ее родственники общаются сейчас с врачами и медсестрами, нужно сделать кое-какие приготовления.
– Да мне плевать!
И снова на меня словно обрушилась тонна бетонных блоков. Все стало очень понятно. У меня не было права сказать последние прощальные слова единственному человеку, который относился
– О, я поняла, они отправили тебя сюда, чтобы ты не дал грязной шлюхе-соседке по квартире пройти наверх. Сейчас, когда ее родные соизволили появиться, места для меня уже не осталось. Так, значит, я не гожусь даже для того, чтобы скорбить о ком-то?
Он потянулся ко мне, и я отшатнулась назад ровно настолько, чтобы оказаться вне зоны его досягаемости.
– Нет, ничего подобного, Роуз. Я хотел перехватить тебя прежде, чем ты поднимешься к ней в палату. Я хотел один на один сообщить тебе о смерти Сибил. Я хотел защитить тебя.
– Защитить меня?
– Да.
– Замолчи!
– Роуз, я лю…
– Не смей, мать твою, говорить это! Не смей даже говорить, что ты, нахрен, был неправ! Ты лгал мне… лгал!
– Я никогда не лгал тебе!
– Ты никогда не говорил, что у тебя есть девушка, Шейн! Ты просто украл мое сердце, заставил в себя влюбиться со всеми этими розами и каджунской кухней, прачечной и леденцами. Ты просто один из ужаснейших людей потому, что заставил влюбиться в себя, а сам даже не видел меня обнаженной, в то время как любой другой мог получить это, всего лишь заплатив нужную сумму.
– Роуз, хватит.
– Разве ты не видишь, Шейн, что был особенным для меня? Отличался от любого мужчины, который был в моей жизни. Я боролась с собой до последнего, чтобы не открыть тебе сердце и душу, пыталась запереться множеством замков, потому что знала, что это причинит мне боль. Но ты нашел ключик, нашел мое слабое место и стал использовать в собственных нуждах. Хотел ты того или нет, хотела ли я того, или же нет, тем не менее, я отдала тебе свое сердце. А теперь и ты, как каждый в моей жизни, кому я открывала душу, просто взял и разбил ее на мелкие кусочки, уйдя прочь, не оглядываясь.
– Это не так, Роуз, нам предстоит многое сделать, но тебя я не брошу. Мы найдем способ справиться с этим. Разве ты не видишь, что я с ума схожу от женщины, которой я нравлюсь таким, какой я есть. И эта женщина только что сказала, что любит меня.
– Я не могу… разве ты не видишь, я не могу любить тебя, не могу быть с тобой. Посмотри, кто перед тобой… шлюха, Шейн. Вот кто я.
– Нет, не смей называть себя так!
– Это то, кем я являюсь, Шейн.
– Нет, прекрати.
– Что? Ты сумасшедший? Не слышишь, что я тебе говорю? Я продаю тело мужчинам за деньги. Чертовы извращенцы трахают меня за деньги.
– Перестань. Не говори все это.
Он вплотную приблизился ко мне.
Я попятилась прочь.
– Ну, это правда, Шейн. Я облажалась, у меня полно «грязного белья», незачем в нем копаться.
– Но все равно, мы, нахрен, связаны. Я знаю, что нам есть, над чем работать, у меня есть над чем работать. И я не говорю, что будет легко, но я приложу все усилия и попробую. Я видел твое грязное белье; и поверь, нет ничего такого, с чем я бы не смог справиться. Кроме того, я ведь владелец прачечной, ты что, забыла?