Сломленная
Шрифт:
– Вадим… – пытается вмешаться мама.
– Что «Вадим»?! Посмотри, до чего дошла наша дочь! Я разве могу спокойно на все это реагировать?!
– Криками ничего не исправишь.
Я ничего не чувствую, кроме злости на саму себя. Меньше всего хотелось разочаровывать родителей. Но я поступила так, как подсказывало сердце. Мне нравится петь, и полюбила бар Фрэда. Наши посиделки с друзьями Лады, шуточки Дикса и музыка. Я чувствую, что там мое место, и из-за каких-то уродов не готова отказаться от всего.
– Я не желаю, чтобы ты ходила в тот бар, – наконец папа возвращает свое внимание мне, –
Недолго думая, киваю, тем самым соглашаясь на папины условия.
– Обещаю.
Сейчас самое главное – остаться в городе, а остальное решится само собой.
– Женщина, которая тебя привезла, оставила свою визитку, – берет с подоконника маленькую белую карточку и протягивает мне, – сказала, чтобы ты позвонила ей.
Только сейчас вспоминаю, что отключилась, едва переступив порог квартиры. Я так и не заплатила моей спасительнице. Читаю имя, выведенное золотыми буквами на белом фоне: «Зеленцова Наталья Федоровна, арт-директор салона красоты». Обязательно нужно будет позвонить ей и поблагодарить еще раз. Не представляю, что могло произойти, если бы она не остановилась и не помогла мне оттуда выбраться.
Несмотря на дикую усталость, я вынуждена взять себя в руки и поехать с родителями в полицейский участок. Отсидев небольшую очередь к следователю, проходим в просторный кабинет, и мне приходится снова прокрутить в голове все детали того ужаса, который пережила. Я словно отключила все чувства и рассказала все так, будто это случилось не со мной, а с кем-то другим. Безэмоциально выдала все, что запомнила, описала моих похитителей и дом, в котором меня держали, а также назвала имена.
После нескольких минут тишины следователь, наконец, тяжело вздохнул, черкнул что-то ручкой на листке бумаги и поднял на нас усталый взгляд.
– Вы должны понимать, что это детки богатых и очень влиятельных родителей. Один парень – сын прокурора, второй – депутата. Нам уже поступали на них жалобы, и даже пытались дать делу ход, но… – пожимает плечами. – Как я и сказал, их родители высокопоставленные лица, поэтому не могу ничего обещать.
– Нам от этого должно быть легче?! – срывается папа. – Мою дочь похитили, драли ее до потери сознания, а теперь им все должно сойти с рук?! Вы вообще понимаете, что говорите?
– Я прекрасно понимаю ваши чувства. У меня тоже есть малолетняя дочь. Но что я, простой следователь, могу сделать? Будь моя воля, устроил бы для этих уродов то же самое, что они делают с девушками. Вы написали заявление, и я сделаю все возможное, но кто их родители, вы уже знаете. Поэтому я бы не рассчитывал на какое-то серьезное наказание.
Не желаю больше ничего слушать. Зря мы приехали сюда. Только в очередной раз заставили думать о том ужасе, который я изо всех сил стараюсь забыть. Поднимаюсь со стула и выбегаю из кабинета. Оказавшись за дверью, в пустом коридоре, даю волю слезам. Я не хотела плакать, но все чувства сами собой рвутся наружу. Почему наш мир настолько жесток, что позволяет таким уродам делать все безнаказанно?! Почему такие, как я, должны быть игрушками в их руках и страдать?! Почему?!
Сползаю по стене и сажусь на пол, закрывая лицо руками. Еще несколько часов назад я была почти счастлива и на некоторое время смогла выбросить из головы все плохое, что со мной случилось. А сейчас мне снова разрывает душу в клочья. Как мне справиться с этим? Как жить дальше?
Глава 19
Сегодня день рождения моей мамы, но из-за того, что папе нужно срочно выйти на работу, празднования не будет. Обидно. Мне хотелось устроить для мамы праздник и провести этот день в кругу семьи, но родители собрались домой рано утром. Грустно с ними прощаться, и в то же время мечтаю остаться наедине с собой. Никого не желаю видеть и слышать. Хочу, чтобы не напоминали о случившемся, все забыть и продолжать жить дальше.
– Не переживайте, со мной все будет хорошо, – пытаюсь убедить родителей, стоя возле их машины.
Папа заключает меня в крепкие объятия и целует в макушку. Мама в этот момент утирает платком слезы и держит меня за руку. Как только папа отстраняется, на смену ему приходит мама.
– Моя девочка, – тихонько произносит она, – звони мне чаще, будь всегда на связи.
– Хорошо, мам.
Вчера Лада принесла мне подарок от всех наших друзей – новый смартфон. Он, конечно, не сравнится с моим стареньким телефоном, который утопили в стакане… Так что теперь я снова буду на связи со своими родными и друзьями.
Распрощавшись с родителями, возвращаюсь в квартиру и закрываюсь в своей комнате. Наконец-то меня никто не будет трогать, задавать вопросы и пытаться отвлечь. Скоро все встанет на свои места, боль отступит, а воспоминания… останутся лишь воспоминаниями. Может, теперь начнется светлая полоса в моей жизни? Ведь не может же все время быть плохо?
Слышу щелчок замка и как в квартиру кто-то входит. Примерно через минуту в мою дверь стучат и медленно приоткрывают.
– Можно? – с улыбкой спрашивает Лада.
Я всегда рада сестре. Она поддерживает меня с тех самых пор, как я вернулась в город. Благодаря ей я познакомилась с новыми людьми и… Вовой.
– Конечно, – отвечаю Ладе и сажусь на кровать в позу лотоса.
Проходит в комнату и молча опускается рядом со мной.
– Я пригласила к нам несколько человек. Надеюсь, ты не против гостей?
Мой план побыть одной в тишине и покое летит к чертям. Как бы мне не хотелось остаться одной, не могу отказать сестре. Поэтому придется снова натянуть маску и делать вид, что я в порядке.
– Ну, ты же уже пригласила, – выдавливаю улыбку, чтобы Лада не подумала, что это упрек.
– Если хочешь побыть одна, то я скажу им не приходить. Но, думаю, тебе пойдет на пользу общение.
– Все нормально. Пускай приходят.
Как только я произношу эти слова, раздается звонок в дверь.
– Надо же, как по волшебству, – смеется сестра и вскакивает с кровати.
Выбегает из комнаты и спешит открыть гостям дверь. Тяжело вздыхаю, сползаю с кровати и плетусь следом за Ладой. Первый, кого я вижу, – это Юра. За ним – Дашу, Элю и Лилю. Тут же забываю о том, что хотела побыть в одиночестве, и радуюсь приходу моих лучших друзей. Каждый из них спешит обнять меня, и в этот момент я чувствую: они действительно переживали.