Слотеры. Песнь крови
Шрифт:
– Тягучее и сладкое, как вы любите, милорд!
– Накорми мальчишку горячим, а мне подай бумагу и чернила, – распорядился я. – Надо пару писем отписать.
Ван закинул тряпку на плечо, но не убежал немедленно за письменными принадлежностями, а только горестно засопел, словно прихожанин, пришедший на исповедь в Строгую церковь после оргии и не знающий, с какого греха ему начать.
– Что не так?
– Бумага, милорд, – тоскливо вздохнул Упитанный Ван. – Бумага закончилась.
– У тебя что, клиенты записок никогда не пишут?
– Да нет, милорд!
Я раздраженно потер подбородок.
Даже в таких мелочах с арборийским нахалом все через пень-колоду выходит. Может, у него оберег какой хитрый есть, чтобы со следа сбивать? Надо бы провести пару нехитрых ритуалов, проверить. Но это потом, а пока такой мелочью меня не смутить. В Палату негоциантов дойду и своими ногами, а с Котом можно не чиниться.
– У тебя оберточная бумага есть? Не вощеная?
– Есть, милорд, – просиял толстяк, счастливый, что может угодить грозному клиенту.
– Сойдет и такая. Тащи. И про мальчишку не забудь. Что там у тебя из горячего?
– Похлебка есть гороховая на бараньем жиру, сытная да наваристая. Как раз впору для огольца.
Мальчишка шумно сглотнул – со сна, видать, ничего еще не ел.
– Как управишься с похлебкой – отнесешь боссу записку, – распорядился я в адрес юного Кошака. – Скажешь, сведения, какие прошу, нужны уже к вечеру, так что пусть уж расстарается. Сам он может и не являться, главное, чтобы ответ отправил. С нарочитым или бесом, мне без разницы.
– Понял, милорд, – кивнул мальчишка. И, набравшись смелости, добавил: – Вином угостите?
Я дал ему легкий подзатыльник:
– Мал еще вино хлестать. Ван, принеси ему кружку сидра. И что там с бумагой?
…Стоп!
Давешняя неуловимая мысль-невидимка, крутившаяся в голове, на мгновение замедлила свой бег. Торопясь прижучить ее, прежде чем успеет затеряться среди прочих дум, я даже хлопнул ладонью по столу, заставив и мальчишку из кошачьей банды, и хозяина таверны подпрыгнуть на месте.
«С бумагой»?
Бумага.
– Кровь и пепел! Бумага!
Огромный и тучный хозяин таверны и маленький, тощий, как прутик, Кошак смотрели на меня одинаково круглыми перепуганными глазами, но мне было не до них. Махнув им рукой, я принялся усиленно морщить лоб. Как же Мастер там дословно-то причитал-хныкал? Ну же, Сет…
Я опустил руку на эфес шпаги и забарабанил по стальным кольцам пальцами, силясь припомнить.
«…есть одна девушка… очень красивая… дочь богатого купца, избалованная, капризная, с ледяным сердцем… но прекрасная, как нимфа… Стерва проклятая! И любовь моей жизни… Люблю ее и ненавижу… принцесса бумажная…»
Принцесса бумажная.
Вот оно!
Такой оборот в речи молодого мага не мог всплыть случайно. Отец
Ха, вот тебе и оберег-отводник!
Наконец за эти два дня повезло и мне.
Осталось только вспомнить, как же там его звали, этого пузыря на ножках, что топал по бульвару Скрипучих Перьев, ничего не видя вокруг себя? Ну как там было?..
«…что они понимают в бумаге! Ну, ничего! Они еще вспомнят старину де Сузу».
Значит, де Суза.
Сантагийский негоциант, промышляющий бумагой, по фамилии де Суза, который знает некоего арборийского купца, заявившегося в Ур и нагло перебившего цену на крупную поставку бумаги, потому что… потому что… Я быстрее забарабанил пальцами и даже сморщился, напрягая память. Потому что полфлорина за десть – дорого для бумаги, которую надо везти из-за моря.
Торжествующая усмешка сама собой обозначилась на лице.
Иногда все бывает так просто.
Уверен, мессир де Суза будет просто счастлив назвать имя своего обидчика одному из Выродков – вдруг все обернется тем, что конкуренту руки-ноги повыдергивают? Тут даже если сорвавшийся контракт будет не вернуть – какое-никакое утешение.
– Хрен с ней, с бумагой, Ван. А ты слушай сюда, малый: доешь, побежишь на Королевский тракт, оттуда на Бомон-Тизис, знаешь, как покороче будет?
– Вестимо, милорд. Срежу через Бычий тупик, потом дворами, потом…
– Ага, дальше слушай. Выйдешь к Палате негоциантов. Там спросишь мессира Тадеуша Вокслу. Повтори.
– Мессир Тадеуш Воксла… – послушно повторил Кошак, а затем насупился. – Только не пустят меня внутрь. Рылом не вышел. А еще больше – платьем.
Он оттянул ворот своей штопаной-перештопаной куртки и с сомнением осмотрел ветхую, расползающуюся от старости и грязи ткань.
– Вот этим блеснешь – пустят. Поймут, что по делу отправлен, и серьезным человеком.
Я катнул ему по столу золотую монету, и юная пропащая душа аж застыла, не смея двинуться. Серебро из кошельков ему, может, и случалось тырить, но золота в руках мальчишка никогда не держал. Небось и близко не видел.
– Так вот, спросишь мессира Вокслу. Передашь ему: Сет Ублюдок Слотер шлет приветствие и просит оказать помощь. Пусть посмотрит в книгах Палаты, что за торговец такой есть у нас в городе – де Суза. Запомнил? Де Су-у-за. По тому, что о нем известно: уроженец из Сантагии, промышляет торговлей бумагой и, возможно, сопутствующими товарами. Мне нужно полное имя, адрес конторы, а если есть, то и адрес апартаментов, где проживает. Ответ жду с почтовым бесом сей же час. Передашь Воксле, чтобы отправил его прямо из Палаты. Монету отдашь за труды.