Слова Будды

Вудворд Ф. Л.

Итак, до сих пор были предприняты некоторые незначительные попытки рассеять туман полного незнания буддизма, преобладавшего по обе стороны Атлантического океана. В Англии еще в начале двадцатых годов господствовало общее представление о буддизме как о мрачной и пессимистической доктрине, целью которой является уничтожение; и потребовалось пятьдесят лет упорного труда, чтобы убедить западный мир в противоположном. В буддизме нет ни пессимизма, ни оптимизма; наличествует только спокойное и объективное видение фактов, каковы они есть, а также анализ вызвавших эти факты причин. Что же касается цели буддизма, то ниббана, это состояние гигантского расширения сознания, которое превратило отпрыска индийского царственного рода в Будду, в Просветленного, пребывает вне досягаемости слов. Слова, которые могут быть применены по отношению к ниббане, столь же беспомощны, столь же бесполезны, сколь бесполезными будут попытки наклеить ярлыки на ветер. Но, несомненно, очевиден тот факт,

что никакая весть, заключающая в себе лишь отрицательное содержание, не создала бы мировую религию с широчайшим распространением на земном шаре, сохраняющую свое влияние уже две с половиной тысячи лет.

Правда, одна доктрина, занимающая в школе тхеравады почти центральное место, доктрина «анатты», является негативной. Она означает отсутствие атмана, или на пали «атта»; но Будда никогда не отрицал существования личности, как не отрицает его и палийский канон. Он отрицал современную ему концепцию атмана, которая деградировала до представления о человечке размерами с большой палец, обитающем внутри сердца; и он отрицал это представление в самых энергичных выражениях. Его учение было позитивным в том смысле, что наша личность, которую мы считаем истинной и важной, являет собой чистую иллюзию, ложь, которая и оказывается причиной огромных размеров человеческого страдания. Указания на эту мощную доктрину «не-я», понимаемую именно в таком смысле, видны во всем каноне; но благородный ум, провозгласивший нерожденное и безначальное, а также и путь к нему, находился далеко за пределами ограничений отрицания.

И это позитивное учение пришлось по душе западному миру, утомленному еще одной войной. Колоссальный рост интереса к буддизму возбудил потребность в книгах и лекциях, в классах и курсах медитации. В Лондоне было основано несколько вихар – вихара сингальской сангхи, вихара английских буддистов и вихара тайской общины под покровительством тайского короля. Дхарма еще раз предстала в разнообразных проявлениях единой формы – тхеравады. По всей стране появились филиалы Буддийского Общества; и точно такой же постепенный рост буддийских обществ происходил в Соединенных Штатах Америки.

Как можно было ожидать, все эти группы имеют склонность к возникновению и исчезновению; но значительное их число остается упрочившимся. На западном побережье Соединенных Штатов наиболее явными оказались школы син, или Чистой Земли, и школы сото дзэн – главным образом благодаря значительному японскому населению. На востоке интерес как будто разделяется между тхеравадой и школой риндзай; но самый последний доступный нам перечень насчитывает около семидесяти пяти буддийских центров или иного рода, разбросанных по всей стране. В настоящее время не существует единой центральной организации, поддерживающей связь центров друг с другом; но такая организация может появиться. Тем временем растет поток книг, и среди них заметна новая струя писаний, возникшая благодаря деятельности лам, бежавших из Тибета; неделимая жизнь буддизма включила в себя еще одну новую форму.

Поэтому буддизм на Западе получил прочную основу; для многих читателей, предпочитавших учение и практику старейшей его школы, предлагаемая книга оказалась (и еще долго окажется) повседневным спутником.

Можно задать вопрос: какой вклад вносит буддизм в разрешение мировых, а также социальных и национальных проблем, возникающих внутри каждой группы людей? Ответ настолько же ясен, насколько уникален: сравнительно с другими течениями – никакого! И причина этого понятна: один человек в состоянии внутреннего мира живет счастливо. Счастливо живет группа или племя, пребывающие в состоянии внутреннего мира. Целый народ, пребывающий в состоянии внутреннего мира, живет счастливо; такие народы существовали и все еще существуют в глухих уголках Земли. Группа народов, называемая человечеством, могла бы жить вполне счастливо, если бы была способна установить мир внутри самой себя; но до тех пор, пока человек пребывает в состоянии внутренней войны, пока он охвачен бурным, пылающим «тройным пламенем» ненависти, чувственности и иллюзии, пока главным источником его жизни остается эгоистическое желание, а ум не поддается какому бы то ни было контролю, – до тех пор такой человек, или группа людей, или целый народ, или все человечество, останется в состоянии войны. Цена мира – это «я»; и человек, или единица, в случае готовности принести все претензии на отдельное «я», как бы они ни назывались, на алтарь единого и нерушимого Света дхаммы Будды, найдет этот мир. Будда указал путь к такому покою сердца, которое представляет собой конец страданиям. Да найдет каждый человек для себя этот путь, да проделает его до конца! И да поможет ему в этой долгой, трудной, но чрезвычайно благодарной задаче предлагаемая книга.

Крисмэс Хамфриз

Лондон, декабрь 1972 г.

Глава 1

НАЧАЛО

1. Отречение Готамы [2]

«И

вот, бхикку, я до своего просветления, когда еще не был совершенным буддой, а был бодхисаттвой, все еще по природе подверженным повторному рождению, – я стремился к вещам, природа которых вызывает повторное рождение. Обладая природой, подлежащей разрушению, подверженный болезни и смерти, будучи подвержен печали и нечистоте, я стремился к вещам подобной же природы.

2

Из «Маджджхима-никаи» I, 163 – «Арьяпарьесана-сутта», или «сутта благородных исканий». Народная легенда о великом отречении не содержится в палийской Трипитаке; но она основана на истории о благородном юноше Ясе («Виная» I. 7) и изложена более подробно в «Лалита-вистаре» и в последнем «Комментарии к повествованиям джатак».

Затем у меня появилась мысль: почему же я, по природе подверженный повторному рождению, подверженный смерти, печали, нечистоте... стремлюсь к вещам подобной же природы? И что, если я, сам, будучи... подобной природы и видя вред того, что подвержено повторному рождению, устремлюсь к непревзойденному, совершенному убежищу, которое есть ниббана? Будучи сам подвержен разрушению, болезни, смерти, печали и нечистоте, видя недостатки такого состояния, ущербность того, что им подвержено, что если я устремлюсь к незапятнанному, непревзойденному, превосходнейшему убежищу, которое есть ниббана?

Тогда, спустя некоторое время, о бхикку, я, будучи еще молодым черноволосым юнцом, одаренным счастливой молодостью, в первом расцвете мужественности, пошел против желания опечаленных матери и отца, чьи глаза были полны слез; я обрил волосы на голове и на лице, надел оранжевое одеяние и ушел из дома для бездомной жизни [3] .

Так, сделавшись странником, искателем того, что есть благо, стремящимся к непревзойденному и наилучшему состоянию мира, я приблизился к Алара Каламе и, подойдя к нему, сказал: «Друг Алара, я желаю жить святой жизнью согласно правилам твоей дхаммы...» [4]

3

Это утверждение относительно ранней юности расходится с рассказом в «Маха-париниббана-сутте», где Будда говорит, что ему в то время было двадцать девять лет.

4

Затем он скоро усвоил все, чему его мог научить Алара Калама, усвоил путь йоги для достижения в состоянии медитации сферы пустоты; однако далее пути там не было. Тогда, оставив этого учителя, он направился к Раме, и тот провел его на шаг дальше, в сферу, где нет каких бы то ни было восприятий. Неудовлетворенный, Готама ушел к Уддаке, ученику Рамы, который, хотя и заявил, что проведет его несколько дальше, сам признался, что не сможет перешагнуть через определенный этап, и в свою очередь пожелал, чтобы Готама стал его учителем. Таким образом Готама решил продолжать борьбу в одиночестве ради достижения своей цели – «несравненной невозмутимости, умиротворенности, которая есть ниббана».

2. Достижение Готамой ниббаны

«И вот, бхикку, я, будучи невысокого мнения об этом учении (Алары и др.), испытывая к нему отвращение, ушел от них.

Тогда, бхикку, в своем искании того, что есть благо, в поисках непревзойденного и превосходнейшего состояния умиротворенности, я бродил среди народа Магадхи и пришел в Урувелу, в предместье предводителя войска. Там я увидел красивое место, приятную лесную рощу, мимо которой текла река с чистой водой, рощу, легко доступную и прекрасную; а вблизи находилась деревня, где я мог просить для себя пищу. Тогда, бхикку, я подумал:

"Поистине, восхитительно это место, приятны эта лесная роща и эта река с чистой водой, легко доступные и прекрасные, и эта деревня невдалеке, где я смогу просить пищу. Поистине, подходящее место для высокородного человека, упорствующего ради своего благополучия, подходящее место для его стараний" [5] .

Так, о бхикку, сел я там тогда, сказав самому себе: "Подходящее это место для старания".

И затем я, будучи по природе подвержен повторному рождению, постиг вред вещей этой природы... (как и выше)... и стремясь к непревзойденному состоянию невозмутимости, которое есть ниббана, свободному от нечистоты, я действительно достиг наивысшего, умиротворенности ниббаны, свободного от нечистоты, так что во мне возникло знание, возникло следующее прозрение: поистине, это мое освобождение, это мое последнее рождение; нет для меня более рождений!»

5

Старания – имеется в виду духовная практика для достижения ниббаны.