Слова

Джейд Эшли

Он.

Феникс этого не заслуживает.

Знаю, он хочет провести остаток жизни со мной, но она не будет счастливой. Потому что спустя десять секунд после того, как стала его женой, я превратилась в другого человека. В того, с кем он теперь тут застрял.

Это несправедливо по отношению к нему.

Но чем сильнее я пытаюсь его оттолкнуть, тем крепче он за меня держится.

Вопреки тому, что я ненавижу его самые худшие проявления… Он любит мои.

Открыв ящик комода, я достаю пижаму и одеваюсь.

Может,

я и стала призраком, но мое сердце все еще бьется для него.

Фениксу удается хорошо это скрывать, но невозможность петь или выступать, должно быть, съедает его заживо.

Мне прекрасно известно, каково это – потерять то, что оживляет твою душу, то, что исцеляет тебя, – и, хотя он забрал это у меня, я не хочу поступать с ним так же.

Проблема в том, что я понятия не имею, на каком этапе находится его карьера, что происходит на публике или за кулисами.

Чендлер – этот никчемный гнилой ублюдок – заявил мне, что я должна дать интервью и рассказать всему миру, что Феникс не крал мою песню. Когда-нибудь я бы согласилась – как только почувствовала бы, что больше не тону, – если бы только он на этом остановился.

Но нет, подонок продолжал говорить.

Чендлер сказал мне, что смерть отца не повод убивать карьеру всех остальных. Что даже Йоко все еще хотела, чтобы Джон занимался музыкой. Что это интервью пойдет мне на пользу, ведь у нас с Фениксом нет брачного контракта, а значит, я получу больше денег, когда мы неизбежно разведемся в течение следующего года.

Но мне не нужны деньги Феникса. Я просто хочу, чтобы он продолжал сиять.

Схватив мобильник, я спускаюсь в гостиную. Скайлар не только моя подруга, она еще и его пресс-агент.

В тот день я не могла много говорить, только попросила найти мне адвоката, но знаю, что она расскажет мне правду о том, что происходит с Фениксом с точки зрения пиара.

Тогда я буду представлять, насколько серьезен ущерб, и смогу придумать, как все исправить.

К счастью, у нас с Калифорнией разница в три часа, поэтому, хоть уже и поздно, Скайлар все равно не спит.

Она отвечает после третьего гудка.

– Привет.

Я опускаюсь на диван.

– Привет. У тебя найдется минутка?

– Для тебя? Всегда. Что случилось?

Притянув колени к груди, я зажимаю телефон между шеей и плечом.

– Что происходит с Фениксом?

Очевидно, мой вопрос сбивает Скайлар с толку, потому что наступает короткая пауза, прежде чем она говорит:

– Что ты имеешь в виду? Разве он не с тобой?

– Со мной. – Я потираю лоб. – Я имею в виду имидж и карьеру после Европы.

Она шумно втягивает воздух.

– Феникс не хотел бы, чтобы ты волновалась…

– Предполагается, что ты и мой друг тоже, Скайлар, – напоминаю я ей. – Расскажи мне, что случилось. Пожалуйста.

– Подожди, – просит

она. – Я тебе сейчас нужна как подруга, но я не могу поговорить с тобой об этом здесь. Перезвоню через пять минут, хорошо?

Можно с уверенностью заявить, что теперь я сбита с толку.

– Ладно.

Как и было обещано, мой телефон звонит примерно через пять минут.

– Привет.

– Привет. Где ты была?

Наступает долгая пауза. Такая долгая, что я начинаю думать, что Скайлар повесила трубку.

– Скайлар? Ты з…

– В доме Чендлера, – шепчет она.

У меня отвисает челюсть, поскольку такого я точно не ожидала.

– Почему ты в доме Чендлера? – Я смотрю на часы на стене. – В двадцать минут двенадцатого?

– Я уже не в его доме, – защищается она. – Ав своей машине на улице.

Это обманный маневр.

– Почему?

– Потому что не хочу, чтобы он подслушал наш разговор.

– Я имею в виду, почему ты в доме Чендлера?

Было время, когда мы увиливали от подобных вопросов – не зная, можем ли доверять друг другу, – но мы уже это преодолели.

По крайней мере, мне так казалось.

Она прочищает горло.

– Мы обсуждали некоторые пиар-вопросы, касающиеся Мемфиса.

– Но пиар – твоя работа. Не Чендлера.

– Да, но он менеджер. Технически имидж группы тоже подпадает под его юрисдикцию.

Думаю, в этом есть смысл, но все же. Здесь происходит что-то подозрительное. Я чувствую это.

– Вы с ним не… – Я не заканчиваю предложение, потому как оно звучит нелепо для моих ушей. Мало того, что Скайлар достойна лучшего, чем может предложить ей Чендлер, он еще и старше ее на шестнадцать лет.

– Нет, – уверяет она, хотя ее голос звучит не очень убедительно. – Он мой босс… Вроде как.

– Что служит еще одной причиной, почему он не должен вызывать тебя к себе домой в одиннадцать вечера.

– Он и не вызывал. Я здесь с полудня.

От удивления мой рот приоткрывается.

– Что, черт возьми, происходит с Мемфисом, что заставляет тебя проводить столько времени с Чендлером?

– Ты хочешь знать, что происходит с твоим мужем, или желаешь продолжать строить догадки о моей личной жизни? – огрызается Скайлар.

Вполне справедливо.

– Первый вариант.

Но в какой-то момент мы определенно вернемся ко второму.

– Ладно, очевидно, что Феникс отменил оставшуюся часть европейского тура.

– Верно. Это мне известно. Расскажи то, чего я не знаю. Например, насколько серьезными были последствия после… Ну, ты понимаешь.

После того, как он рассказал всему чертову миру, что украл мою песню.

Она резко выдыхает.

– Итак, сначала все было действительно ужасно. Группа оказалась под угрозой распада. Как следствие, все доходы упали. Практически до полного краха.