Словами огня и леса Том 1 и Том 2
Шрифт:
— Какой-то злой рок, — сказал Лачи, и сочувственно глянул на Огонька.
— И что же с Долиной Сиван, эльо? Я так и не понял, какой с меня толк, — поспешно спросил тот.
— Ты не знаешь, что едет туда — он.
Огонек дернул повод грис — невольно, животное взвизгнуло и поднялось на дыбы.
— Зачем?! — воскликнул подросток, еле удержавшись в седле.
— Может, узнали про крепость. Или просто хотят весь Солнечный камень себе. Боюсь, что южанам надоело мнимое равновесие… Им надо больше и больше. Хищники не договариваются между собой — они
Он ударил ногами в бока грис и поехал быстрее, но скоро остановился.
— Но зачем все-таки я? — Огонек догнал северянина, тоже остановил скакуна — они сильно отставали от прочих, и крайние в отряде уже оборачивались.
— Ты с ним все еще связан, — сказал Лачи, и в голосе Огоньку вновь послышалась горечь. — Когда он был ранен, плохо стало тебе, и наоборот… у нас есть соглядатаи в Астале. Нечестно, скажешь?
— Не скажу.
— Так вот, я боюсь, южане захотят устроить нам ловушку. Они не могут доказать, что мы причастны к гибели рабочих, а обвинить нас очень уж хочется. Если б хотели мира — не взяли бы Дитя Огня. Это даже не показ силы, это открытый вызов… — Лачи задумчиво смотрел куда-то вперед и вверх, Огонек ждал, ждал продолжения, не выдержал наконец:
— Ну а я-то причем?
— Ах, прости — Лачи словно очнулся. — Ты его чувствуешь… поверь, в Долине это будет куда сильнее — и сумеешь нас предупредить, если он покинет пределы лагеря, захочет напасть.
— Если он захочет напасть, что сделаете? — напряженно спросил Огонек.
— Нам война не нужна, — Лачи поморщился, как от зубной боли. — Нам есть, куда отойти, если что. Надеюсь, устраивать повтор реки Иска они все-таки не готовы. Мы же не десяток рабочих, не лагерь безобидной лесной семьи… прости. В общем, я думаю, под угрозой наши добытчики Солнечного камня, не я лично. И не ты, пока будешь держаться подле меня.
— Но ведь и он поймет, что я рядом.
— Вряд ли задумается об этом, даже если что-то почувствует — южанам и без того будет чем заняться, а тебя он забыл давно. Вот на глаза ему попадаться тебе не стоит. Об остальном не беспокойся, я о тебе позабочусь.
Лачи потрепал грис по холке и добавил задумчиво:
— В Долине Сиван сейчас сыро, и это для нас хорошо. Пожар на реке Иска был уже после сезона дождей, хотя лес еще не просох. Нам остается молиться, чтобы силы Кайе Тайау не возросли.
**
Тейит
Элати не ожидала увидеть Этле в своей любимой рощице. Здесь росли высокие деревья — с трудом найдешь такие места в городском муравейнике. Трещал пересмешник, подражая ночным и дневным птицам. Порой свирепая радость слышалась в его смехе и щелканье, и звуки разносились далеко, вызывая мурашки у многих, но не у Элати. И не у Этле, похоже. Девушка сидела, прислонившись к стволу, одетая в одну рубашку из светлой шерсти, без рукавов. В таком виде по своим покоям разгуливают, не по городу. И волосы распущены и растрепаны.
— Что ты здесь делаешь?
— Белая Цапля велела меня запереть. Я снова сбежала. Только теперь я вроде как дома и бежать некуда.
— Так возвращайся, пока эта склочная бабка совсем не разъярилась, — сухо обронила Элати. Детям Хрусталя не был запрещен сюда вход, но все-таки нечего шастать.
— Мне она безразлична.
— Она способна еще больше ухудшить твою жизнь.
— Наважно. Я скоро умру, — сказала Этле напряженным высоким голосом.
— Почему?
— Чувствую. Я сильно виновата перед Айтли. И даже не знаю, сумею ли искупить эту вину… успею ли. Я с радостью убила бы всех южан…
— Пока ты приложила руку только к гибели брата, — без всякой жалости заявила Элати, присаживаясь рядом с ней на сырую от тумана траву.
— Ты намерена поучать меня? — голос девушки, только что ломкий, больной, жестким стал и холодным.
— А почему нет? Жалеть тебя, что ли? Ты подставила не только свою семью или Ветвь, но и всю Тейит. Впрочем, уже неважно. Больше я об этом не заговорю. У меня дочь немногим младше тебя, так что я знаю — в твои годы разум, бывает, отказывает. А твой — то отец где?
— Его ко мне не пускают. Так, на четверть часа, поговорили. Никогда не видела его таким… беспомощным.
— Да, если родители не защищают детей, кому ж это делать, — шумно вздохнула Элати.
Наконец явственно стало — Этле бы сейчас и с поленом разоткровенничалась. Ей столько всякого выпало, а тут она и своим не нужна. А девчонка — то молодец, раз сумела сбежать и такой путь прошла по лесам в одиночку. Атали бы упала и разрыдалась на первой поляне, а потом вернулась обратно.
Элати положила руку на плечо Этле, легонько встряхнула, будто хотела передать жизненную силу.
— Я в самом деле скоро умру, — тихо проговорила девушка, опуская голову. — Ты знаешь, что будущее мало кто видит. Прошлое чаще… и мы с братом могли иногда. Но сейчас его нет, а я вижу вперед. Там только дымка, и нет ничего — ни одного знакомого лица… пятна и тени. Наверное, это смерть.
— И с чего тебе умирать? Ты совсем юная, здорова, у тебя нет врагов.
— Наверное, — сжала она тонкие губы. — Жаль. Врагов нет только у ничего не стоящих… Белая Цапля тоже считает, что я ничтожество.
— Ничтожество это Лачи, который отдал вас Югу. Вставай — ка, — Элати поднялась сама и потянула за локоть девушку. — Нечего тебе сидеть под замком у бабки, побудешь лучше у нас.
**
Астала
Ахатта все же вызвал старшего внука обратно — что толку, если тот будет сидеть и ждать младшего, который не приедет? А торговцы жемчугом… да пусть Крашеные им подавятся. Найдется, что можно потом уже у них отобрать.
Къятта прискакал взъерошенный, злой и растерянный, загнал двух грис. Первым его порывом было кинуться следом за посланниками, но многовато прошло времени, догонять сейчас — и себя, и Род выставить полными придурками.