Словарь современного молодежного жаргона
Шрифт:
– К несчастью для тебя, нет. Баррали пригласил нас на обед.
– Сегодня?
– Нет, через два месяца… Сегодня, конечно. У тебя были другие планы?
Ева не успела придумать какой-нибудь предлог, чтобы отказаться.
– Я вижу, ты тоже не обезумела от радости… Слушай, если тебе нужен беспристрастный совет, давай разберемся с этим прямо сейчас, чтобы Фарчи был нами доволен, а затем мы сможем вернуться к нашей работе и пожелать Баррали всего хорошего.
– Я не знаю, что сказать. Я не привыкла к такому…
– Еще успеешь привыкнуть. Увидимся у него дома в час. Не приноси
– Иди ты…
– И ты тоже, Кроче. До скорого.
Ева покачала головой и продолжила чтение материалов. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы звериные образы стерли улыбку с ее губ.
Глава 23
Холмы Капитана, Куарту-Сант-Элена
Еве Кроче было достаточно выслушать объяснение символики и истории того, что она назвала бы простыми конусообразными равиоли, чтобы понять, насколько этот остров пропитан обычаями, суевериями и тысячелетними верованиями, которые также повлияли на его кулинарные традиции.
– Это гастрономическая особенность региона, из которого я родом, Ольястра, – сказала Грация Лой, жена Баррали, подавая ей дымящуюся тарелку. – Вот: culurgionis all’ogliastrina с рагу из баранины, свежим базиликом, кремом из сыра пекорино и трюфелями из района Лакони.
– Легкое блюдо, рекомендуемое в особенности тем, кто сидит на диете, – иронично прокомментировала Мара Раис.
Грация продолжала так, словно не слышала ее:
– В остальной части острова их еще называют angiulottus, то есть аньолотти по-итальянски. Они содержат еще картофельное пюре, чеснок и мяту. Некоторые приправляют их порошком цедры апельсина или лимона. Я предпочитаю просто базилик и несколько капель трюфельного масла.
– У них странная, очень своеобразная форма, похоже на… – начала Ева.
– Именно это делает их особенными. Это называется spighitta, то есть початок; они и напоминают початок. Нужно аккуратненько залеплять их, как если б это была драгоценность, стараясь придать им характерную каплевидную форму.
– Почему початок? Какой смысл он несет?
– Ритуальный: в древности в сельскохозяйственных общинах так вызывали хороший урожай зерна и обеспечивали удачный год. В основном это было осеннее или зимнее блюдо, считавшееся праздничным, не повседневной едой, а роскошью, – пояснила Грация. – В некоторых районах их даже сушат и используют в качестве амулетов против sas animas malas, злых духов, как назвал бы их мой муж.
– Bonu prangiu a tottus [60] , – сказала Раис. – Пусть вегетарианцы обзавидуются нам.
Все четверо засмеялись и принялись за еду.
– Их также дарили как амулеты родственникам и друзьям, – продолжила Грация. – В деревне, откуда я родом, существует традиция, согласно которой их готовят только в знак благодарности в конце сбора урожая пшеницы и чтобы почтить умерших, по случаю дня мертвых в ноябре.
Трое копов обменялись быстрыми взглядами, полными намеков. Ева и Раис поняли, что жена Баррали не знает о расследовании мужа; а может быть, расследование так глубоко проникло в их повседневную жизнь, что они этого уже не замечают.
60
Приятного всем аппетита (сард.).
– Моя бабушка делала то же самое, – сказала Раис. – Она всегда оставляла тарелку с ними на накрытом столе per sas animas [61] .
Увидев растерянный взгляд миланки, Баррали пришел ей на помощь:
– На Сардинии существует культ мертвых и почитание душ, духов, добрых или злых; эти обычаи стары как мир. Имей в виду, что с нурагической эры на острове закрепилась вера, согласно которой смерть есть не конец жизни, а начало нового пути.
61
Для духов (сард.).
– Я не понимаю…
– Ешь, а то остынут, – сказала Грация.
Хозяйка дома была доброй и заботливой женщиной: она излучала материнскую нежность каждой клеткой своего тела, но в то же время обладала таким же вызывающим характером, как и Мара. Она и правда тут же воспользовалась возможностью, чтобы уколоть Еву.
– Или вы, миланцы, не умеете одновременно есть и слушать?
– Молодец, – одобрила Раис, подмигнув ей.
– Двое против одного, да? Вот она, женская солидарность… Я сдаюсь, хорошо? – сказала Ева, разводя руками. – Продолжай, Морено.
– Я говорил: смерть никогда не считалась чем-то окончательным, а просто необходимым переходом к иной духовной жизни. Всегда считалось, что души умерших, вольно или невольно, ведут жизнь, очень похожую на предыдущую, но в измерении, которое можно было бы определить как параллельное…
– Немного похоже на кельтов, – сказала Ева.
– Точно.
– Ах, я еще не говорила вам, но Кроче наполовину ирландка, – сказала Раис.
Ева кивнула.
– Только я не знаю, о чем это вы, – призналась Мара.
– Сейчас объясню. Самайн – или кельтский Новый год – это древний языческий праздник, отмечавшийся после уборки урожая и знаменовавший начало нового сельскохозяйственного года, – объяснила Ева.
– Верно, – подтвердил Баррали. – И это очень похоже на сардинские традиции.
Мара продолжала смотреть на них с явным чувством недоумения.
– И?..
– Кельты делили солнечный год на два периода: период рождения и расцвета, называемый Белтейн, и период, когда природа впадает в спячку, переходя в период покоя, Самайн. Считалось, что в ночи открывающие два периода, царство света и царство тьмы, могли соединиться, освобождая души умерших, которые таким образом могли вернуться на землю, – пояснила Ева.