Слово атамана Арапова
Шрифт:
– Вот здеся! – почти торжественно сказал Арапов, указывая на лежащую перед ним низину. – Вот здеся отстроим крепостицу, коя твердыней незыблемой ляжет на пути ворогов, посягнувших на русские земли!
– Ой ли? – Кочегуров недоверчиво пожал широкими плечами и ухмыльнулся. – Кочевники эко вода! Обтекут крепостицу и айда на Русь! Путь свободен.
– Много ты понимашь. – Арапов нахмурился и сломал сухую ветку, которую непроизвольно перебирал пальцами уже давно. – Мы степнякам костью поперек горла встанем. Во как! Не смогут оне на Русь идти, прежде нас не
– Завсегда ладно говорить, да вот действия… Не верят в твою затею там, в Яицке.
– Как энто не верят? – округлил глаза Василий.
– Да так вот! Зазря, говорят, головы сложим. Не во славу и не в пользу государству.
– Хто энто так говорит? Уж не Меркурьев ли?
– Он все, знать, помалкивает. – Кочегуров вздохнул и поежился. – Государыни грамота отцу-атаману язык привязала. Но, акромя его, других пруд пруди. Што ни день, все о те лясы чешут. Языков-то всем не привяжешь.
– Айда, пущай себе. Почешут и перестанут. – Арапов в сердцах махнул рукой и грозно нахмурил густые брови. – А крепостице быть! Один с саблей супротив орды кыргызской встану, но не сойду с энтой землицы. Так и знай – не сойду!
– Да разве я против. Для того и пришел, штоб вместе сложить свою головушку.
– Ить ты. Типун те на язык. Зазря упокойную по нам загодя справляшь. – Атаман усмехнулся, вскочил на ноги и гордо вскинул голову. – Ешо поглядим хто кого! Дюже мало нас, не спорю. Но с нами правда завсегда и Божье благословение. Вона ужо месяц Хосподь оберегат нас, знать, одобрят стремления наши и потуги во славу Россеи.
Эти слова Арапов высказал с таким жаром, что есаул почувствовал, как что-то екнуло в груди и все сомнения сразу исчезли. Незыблемая вера атамана в правоту избранной цели вдохновила его и придала сил.
Петр крепко сжал руку друга:
– Зрит Хосподь, я завсегда с тобой. Што б ни случилось, я…
– Айда в лагерь. – Арапов улыбнулся и подмигнул есаулу, заметив блеск в его глазах. – А пока продираемся сквозь кусты, обскажи, как обстоят дела в Яицке славном?
Кочегуров сплюнул, поморщился и посмотрел на свои сапоги:
– Здравствуют все. Токо вот… – Он неожиданно запнулся и, схватив атамана за рукав, остановился. – Погодь, Василий. То, об чем поведать собираюсь, не для ушей других.
Арапов недоуменно посмотрел на озабоченное лицо есаула:
– Аль стряслось че?
– Как знать. – Кочегуров пожал плечами и посмотрел в сторону. – Да не пужайся ты зазря, Василий. С Яицком все в порядке. Казаки в поход собираются. Для Степки вот весть худую привез я. Уж не прогневись, атаман.
– Сказывай.
Есаул видел, что Арапов начал горячиться. Глаза атамана сверкали, словно он собирался испепелить ими прибрежный лес. Он разволновался, но держал себя в руках.
– Сказывай, грю, не томи.
– Никифор Погадаев ево Нюрку умыкнул, – со вздохом выложил Кочегуров. – С Тимофеем они зараз воровство учинили. Прямо среди бела дня девку подхватили, к
– Вот змий окаянный! – Лицо Арапова мгновенно стало злым. – Видать, мало секли его батогами на майдане. Правильнее б было башку ему снесть!
– Энто он башку снес Тимохе свому, – ухмыльнулся Кочегуров.
– Брату?
– Ему, единоутробному. Што уж они ни поделили промеж себя, одному Хосподу ведомо. А Тимоху сыскали апосля недалече от Яицка без башки.
– А Никифора? Поганца энтого сыскали?
– Утек змий безродный и Нюшку с собою увез. Погоню во все концы отрядили, да куды там. Запоздало спохватились. Нюшку он на заимку изначально свез, надругался над девкой и айда на Исеть али на Дон, хто его знат теперя.
– Христа на нем нет, вор каянный. – И Арапов так сжал рукоятку сабли, что пальцы побелели. Он с ненавистью посмотрел в ту сторону, в которой, по его убеждению, находился Яицк. – Ежели доведется с ним свидеться…
Смотревший на атамана Кочегуров и без слов понял, как туго придется Никифору, если судьба вдруг сведет его с Василием Араповым.
– Степке казать али как? – Он выжидающе посмотрел на сосредоточенное лицо друга.
– Ни в коем разе. – Арапов ткнул кулаком в ствол березы и шагнул в направлении лагеря. – Пущай живет ожиданием весточки. Глядишь, все и образуется!
– Сумлеваюсь я в том, – поплелся за ним есаул. – Все жданки прождет, а апосля…
– Апосля што-нибудь удумаю. Обскажу все как есть и што деять посоветую, – сказал атаман с отчаянием и тоской. – Попадись мне токмо энтот злыдень! Самолично отсеку башку белужью.
Беглецы шли медленно, осторожно обходя ямы с водой. Иногда дорогу перегораживали огромные деревья, с корнями вырванные рекой во время разлива. Следовавшая за Никифором Нюра аккуратно перелезала через них, разглядывая мощные, уже обветренные корни.
Казак молчал. Он лишь угрюмо шел вперед, раздвигая сильными руками ветви и густой дикорастущий кустарник. Нюра постоянно видела перед собой его широкую спину, слышала тяжелое дыхание и вспоминала, что случилось с ней после похищения.
Часто перед глазами вставала картина той грозовой ночи, когда зарубивший собственного брата Никифор привез ее на заимку. Все последующие события словно изгладились из памяти. Вот уже много дней и ночей бредут они по лесу берегом реки, а куда? Коня Хана пришлось застрелить: дикий кабан выпустил внутренности бедному животному. А коня покойного Тимофея…
Впереди показалось озеро. Никифор ускорил шаг, как будто озеро могло исчезнуть, если не поспешишь. А оно словно дожидалось их в своих тенистых, заросших деревьями берегах. Идти вдоль берега становилось все труднее. Ноги утопали в тине, но Никифор упрямо шагал вперед, подыскивая место для стоянки. Наконец они дошли до заросшей густой травой полянки, которую казак сначала придирчиво осмотрел, после чего сбросил с плеч на землю котомку и сел. Нюре ничего не оставалось, как присесть на ствол поваленного дерева и ждать.