Слово авторитета
Шрифт:
— Все будет хорошо, не волнуйся, — поспешил успокоить девушку Захар, коснувшись губами ее шеи. Он давно обратил внимание на то, что Инна предпочитает ходить без лифчика, а следовательно, они стали ближе друг к другу еще на одну деталь туалета.
Медленно, не лишая себя удовольствия, Захар принялся стаскивать трусики. Колени девушки слегка сомкнулись.
— Ты только скажи, что нужно сделать. Я не умею.
— Это нехитрая наука, — успокоил ее Захар.
— Может, выключим свет? — несмело предложила
Захар чуть покачал головой:
— Нет… Я хочу видеть тебя всю, какая ты есть. На свете нет более прекрасного зрелища, чем возбужденная женщина.
— Господи, никогда не думала, что потеряю свою невинность в незнакомой квартире и на чужих простынях. Мне представлялось, что это будет куда более романтично.
— Тебе не нужно ни в чем раскаиваться. Доверься мне. Расслабься… Вот так… Ноги расслабь, — поглаживал Захар живот девушки. Движения неторопливые, круговые, а потом, как бы невзначай, он продвинул ладонь к ее паху и нежно погладил бедра с внутренней стороны.
Инна застонала, негромко и одновременно сладко, и ноги ее слегка раздвинулись.
— Не останавливайся, — неожиданно попросила девушка, — мне так хорошо.
Захар понимающе улыбнулся:
— Не переживай. Это только самое начало. А теперь подними ноги, — и, заметив нерешительность подруги, добавил:
— Пожалуйста.
Инна согнула ноги в коленях. В глазах больше любопытства, чем страха.
Захар навис над ее хрупким телом, как скала, которая готова раздавить ее в любое мгновение. Но опустился он очень мягко и, коснувшись животом ее тела, спросил:
— Ты готова?
— Да, — глухо произнесла Инна.
Он вошел в нее не сразу, сначала поласкал губами ее набухшие соски и, убедившись, что она действительно ждет, скользнул в нее осторожно и неторопливо, ощущая нешуточное сопротивление девичьей плоти.
— Захар, мне больно, — негромко застонала Инна, прикусив губу.
— Потерпи.
Неожиданно Инна вскрикнула и вцепилась пальцами в его плечи, больно расцарапав кожу, а Захар, не желая останавливаться, прижимал ее все крепче.
Инна вскрикивала, стонала, царапала ногтями его спину и шею, а он, ничего не замечая, содрогался на ее нежном теле, как молодой взбесившийся дьявол. И вот, наконец, устав, он скатился в сторону, глубоко и удовлетворенно вздохнув.
Некоторое время они молчали, слушая музыку, доносившуюся из динамиков.
А потом Захар спросил, повернув голову:
— О чем ты думаешь?
— Так… О разном.
— И все же?
Инна невесело улыбнулась:
— Тебе интересно знать, что думают в эту знаменательную минуту бедные девушки? — в ее словах сквозил неприкрытый сарказм:
— Поверь, ни о чем особенном. А вот ты, наверное, чувствуешь себя героем?
— Вовсе нет, — ответил Захар, — сейчас я чувствую себя
— Интересно узнать.
— А потому что из девушки я сделал женщину, — почти торжественно заявил Захар.
— Ты тщеславен, — отметила Инна. В ее голосе не было никаких оттенков, простая констатация факта.
— Не без того. Ведь наш мир движут честолюбивые люди, остальные идут в прицепе, — сдержанно заметил Захар. — Просто люблю быть всюду первым. Ладно, что мы говорим о каких-то глупостях. Может, ты хочешь шампанское?
— Не откажусь, — согласилась девушка.
Она села на диван и укрылась легким покрывалом. Получилось что-то похожее на греческую тунику. Захар поднялся и, не стесняясь собственной наготы, подошел к столу и разлил шампанское в бокалы. От его внимания не укрылось, какими глазами оценила его фигуру Инна — быстро и одновременно очень цепко. Так смотреть может только опытная женщина, искушенная прелестями разврата, и только небольшое красное пятно на покрывале свидетельствовало, что это не так.
Захар сел рядом, слегка приобняв Инну. Все слова казались излишними, а потому следовало помолчать. Даже выпили без тоста, лишь слегка соприкоснувшись бокалами.
Пустые бокалы поставили рядом, на пол.
Захар предпринял попытку прижать к себе Инну покрепче и продолжить начатое, но неожиданно натолкнулся на уверенное и крепкое сопротивление девушки.
— Не надо, — виновато произнесла она, — у меня там все болит.
— Понимаю. — Голос Захара звучал почти виновато.
— Я сейчас приду, мне надо в душ, — тихо произнесла Инна и, прижав к груди покрывало, заторопилась в ванную.
Раздался плеск воды. Совсем неожиданно он подействовал на Захара убаюкивающе. Сон навалился на него тяжелой плитой. Теперь у него не оставалось сил, чтобы даже пошевелиться. Не сопротивляясь более желанию, он сомкнул веки, успев подумать о том, что так бездарно прошел сегодняшний день и вместо долгожданной ночи любви пришлось уснуть на краешке дивана.
…Захар проснулся оттого, что в его глаза ударил свет. Некоторое время он пытался противостоять его бесцеремонному вторжению, но солнечный поток навязчиво проникал даже через крепко сомкнутые веки.
Открыв глаза, он увидел сидящего в кресле Шибанова. Гриша неторопливо и с большим изяществом пережевывал куски буженины.
Неприкрытый, Захар чувствовал себя в присутствии Шибанова необычайно глупо. Поднявшись, опрокинул бокалы на пол (ладно, не разбил!), Гриша как будто не замечал его пробуждения, даже не глядел на него, а с аппетитом продолжал свою трапезу. Создавалось впечатление, что он явился в эту квартиру лишь для того, чтобы покушать.
— Очухался? — наконец спросил Григорий, проглотив последний кусок.