Слово Говорящего [Авторский сборник]
Шрифт:
В жидком прозрачном бульоне плавало всего несколько небольших кусочков мяса. Кагэро не стал спрашивать, что это за мясо. Ясно, что кроме какой-нибудь крысы или подобных крысам созданий Итиро ничего ни убить, ни поймать не в состоянии. Ничего, кроме того, что можно поймать в маленький самодельный капкан. Кагэро принялся за еду. Тошнота исчезла, а Кагэро почувствовал лишь заполненность желудка, но не сытость.
— Долго еще? — ощутив новый прилив слабости, спросил он. — Идти.
— Нет, скоро уже. Спуститься в долину,
— Почему твой дед ушел от людей?
Итиро пожал плечами. Он вроде бы смотрел куда-то, может быть, на вершины гор, но как он мог видеть их? Кагэро стало немного жаль его — такие беспомощные были у Итиро глаза.
— Не знаю. Он сказал, что нам этого не понять, потому что все молодые.
— А сколько ему лет?
— Не знаю. Девяносто лет, наверно, потому что, когда я был маленьким, мать упомянула цифру семьдесят в связи с его возрастом… Он тогда еще сказал, что только в старости начинаешь понимать, для чего жил. И становится страшно: прожил жизнь зря, а ведь старался-то изо всех сил…
Итиро повернул луноподобное лицо к Кагэро.
— Он сказал: «Нет смысла думать о том, как бы прожить жизнь, чтобы потом сказали: „Он жил правильно“. Как ни старайся…» Он ушел в горы искать истину.
«Истина… Снова эта истина. И почему к ней всех так тянет? Что в ней такого? Что хорошего во всезнании? И зачем мне знать цель собственной жизни? Мне ли не все равно? Вполне возможно, что в старости я тоже пойму всю никчемность своего существования, но это будет лишь в старости, а пока я молодой…»
— Дед тоже так думал, когда был молодым, — вздохнул Итиро, и Кагэро, уже засыпая, понял, что бормотал все это вслух.
В долину пришли к вечеру.
Кагэро почувствовал, как выпал из сердца гвоздь. Эта долина вовсе не была похожа на ту, где он рыл ямы для Говорящего. Там никогда не было теней, только ночью опускалась тьма, а здесь…
Половина долины была затоплена глубокой тьмой — это скала преграждала путь последним лучам Солнца. Другая же половина — лишь заполнена сумерками. Хижина старика стояла чуть ли не точно посреди долины.
Страх, понял Кагэро, страх перед всем большим. Старик как мог отодвинулся от скал.
Перед хижиной горел костер, рядом виднелась маленькая фигурка, больше похожая на желтую нэцке, чем на человека.
— Де-ед! — завопил Итиро.
Старик встал. Кагэро подумал, что зрение у деда хоть и в девяносто лет, а все же гораздо лучше, чем у внука.
«Дед» был одет в самодельную накидку из чего-то очень похожего на старое коричневое одеяло. Над узкими плечами сверкала лысиной голова, лицо покрылось морщинами, щеки впали, глаза ушли глубоко под брови, но это не убавило в них яркости. Глаза —
— Здравствуйте, Юримару-сан. — Итиро поклонился старику, и тот улыбнулся.
— Здравствуй, внук. Пришел навестить деда, прежде чем тот умрет?
— Ну что вы! — Итиро повернулся к Кагэро, всем видом показывая: «Он говорит так при каждой встрече и умирать собирался уже по меньше мере раз пятнадцать». Впрочем, Кагэро и самому не очень верилось, что этот Юримару-сан слишком уж много думает о смерти.
— Я привел друга. Его зовут Кагэро.
— Твой друг в тревоге, — сказал Юримару, внимательно осмотрев Кагэро. — Почему?
— Я вовсе не тревожусь, — смущенно возразил Кагэро и тоже поклонился.
— Честно говоря, я многим обязан Кагэро, — сказал Итиро, когда они уже подошли к хижине и сели на землю рядом с костром. — Меня ограбили и сильно избили, и вовсе убили бы…
Итиро замолчал. Кагэро спрятал глаза. Ему не хотелось становиться героем.
— И как ты собираешься отдавать долг? — спросил Юримару.
— Вы о чем?
Итиро шикнул на Кагэро.
— Я буду служить ему, Юримару-сан, — с некоторой гордостью сказал он, и Кагэро бросило в жар. Но Итиро вполне красноречиво посмотрел на него и добавил: — И не приму никаких возражений.
— Но… — Кагэро замешкался. — Человек… не… не служит…
— Ты возражаешь, но что-то я не вижу в тебе особого нежелания. — Юримару сузил глаза.
— Что вы говорите! — вскинул голову Кагэро. — Не так давно я сам был слугой. Вот!
Он поднял руки, чтобы Юримару смог увидеть покрытые шрамами ладони.
— У тебя, наверное, был злой хозяин, — чуть помолчав, сказал Юримару, и Кагэро заметил, как тот спрятал свои руки в складках ткани. Ужасная догадка обожгла Кагэро — не может быть!
Он сидел и смотрел расширившимися глазами на Юримару. Тот, видно, почувствовал себя неловко и обратился к Итиро:
— Внук, пойди в дом, принеси большую железную кружку. Когда увидишь ее, поймешь, что это именно она.
И когда Итиро ушел, только тогда заговорил с Кагэро:
— Ну, друг моего внука, спрашивай.
— Сколько ям вырыли вы, прежде чем… нашли в себе смелость ударить?
Юримару закрыл глаза.
— Много больше тебя. Я — человек другого времени. Мне трудно что-либо менять в себе. Это вы, молодые, так вот запросто… а я не мог. Я полдолины изрыл, я стал зверем. Именно это помогло мне. Утратив рассудок, я бросился на него, потому что увидел в нем пищу. Просто еду.