Слово и Чистота: Проекция
Шрифт:
До городского вокзала Труюсса неторопливым шагом добрался за полчаса. Чтобы отвлечься, купил тетрадку и авторучку и, сев в зале ожидания, попробовал записать, какие сюжетные вехи из первой тетралогии по миру гигантских боевых мехов я помню. Из-за того, что в голову постоянно лезли мысли о рейгах, дело продвигалось не слишком хорошо, от этого тридцать минут ожидания поезда превратились в растянутую вечность.
Прибытие пассажирского состава до столицы принесло такое облегчение, что я едва сдержался, чтобы не сорваться на бег и побыстрее занять свое место. Очень надеюсь,
Возможно, так оно и было, потому что когда поезд тронулся, я, как ни всматривался, не заметил никаких воздушных аномалий. К тому же, время в Изломе ограничено запасом праны у рейгов, и за мной не могут следить постоянно. Разве что мои преследователи вышли из Излома и наблюдают с одного из соседних мест. Но беглый осмотр не выявил молодых людей или девушек в моем вагоне, все пассажиры были или значительно старше двадцати или наоборот, младше двенадцати.
Через пятнадцать минут после отбытия поезда от платформы Труюсса вздохнул с облегчением. Существовала вероятность того, что кто-то из преследователей едет в соседнем вагоне, и инцидент далеко не исчерпан, и, возможно, еще будет продолжение. Но на данный момент я жив и здоров. Никакого конфликта не произошло, и от меня, вроде, отстали. Вопрос только, надолго ли?
За все два часа пути в тетрадку удалось записать всего один абзац. Не то, чтобы мне память отшибло, но мысли путались, и отвлечение с помощью записей не сработало должным образом.
Если реально меня вычислили как рейга, то всё, все мои планы на будущую жизнь можно сливать в канализацию. Даже со способностями Рыцаря раскрытый я не продержусь в одиночку против системы. Это только в юности можно думать “вот я... да мне все по колено... да пусть лезут, и я тут всех…”. Черт, как просто было тогда и как сложно сейчас, правильно говорили древние: “Во многом знании – много печали”.
Как только поезд прибыл к перрону столичного вокзала, быстро покинул вагон и смешался с толпой. Пока меня плотно окружали люди, можно было основательно осмотреться, не привлекая внимания. Как ни вглядывался, никакой слежки за собой не заметил. Впрочем, еще не известно, хороший это признак или плохой.
До дома решил ехать прямой дорогой. Можно было бы, конечно, попетлять, попробовать запутать следы, а потом в каком-нибудь малолюдном месте скользнуть в Излом и оторваться от возможного преследования… Можно было бы, да, но если те, кто за мной следил, не клинические идиоты, то зная мою фамилию, а также, подняв документы захоронений, они уже знают, где я живу. А раз так, то смысл во всех этих петляниях?
Разумеется, остается еще вариант…
Вообще не ехать домой…
Послать все далеко-далеко…
Выйти в Излом и исчезнуть, сменить город, страну…
Нет, это слишком поспешное решение. Взять и все оборвать так резко, основываясь лишь на теориях? Плохой выбор. Тем более, подобное успеется всегда.
До дома ехал как на иголках, мысли в голову лезли все тяжелее и мрачнее. Поднимаясь на лифте и не заметив слежки, с трудом подавил желание стать проекцией и во всем окончательно
Зайдя в квартиру, скинул сандалии, повесил рюкзак и пробежал взглядом по помещению. Вот как в воду глядел, когда перед поездкой запихнул мотоэкипировку в темный шкаф. Вроде не думал ни о чем подобном, но все равно, как оказалось, поступил очень провидчески.
Только поставил початую бутылку “Глен Гранта” обратно в бар, как раздался звонок городского телефона.
– - Да?
– - Как прошла поездка?
– Голос Мелани звучал как-то непривычно тревожно.
Как-как, дерьмово! Хотелось выкрикнуть в ответ, но сказал, разумеется, совсем иное.
– - Навестил могилу деда, про три стопки виски не забыл.
– Произнести “все хорошо!” не вышло, этому воспротивилось “Слово”, обдав холодом мою руку.
– - Это хорошо, сынА, что ты не прервал семейную традицию даже в моё отсутствие...
– Да что с ней не так? Её голос, вначале напряженный, как высоковольтные провода, сейчас наоборот звучит с нескрываемым облегчением.
– - Мам… - Не стал растягивать, как это привык делать Изао в “мамА”, и высказался прямо. – Вот, зачем это было нужно?
– - СынА!
– Попробовала интонацией укорить меня Мелани.
– - Мам… Просто ответь, для чего это было нужно?
Видимо, привыкшая к совсем другому поведению сына, Мелани растерялась, судя по прерывистому дыханию, доносящемуся из динамика.
– - Я переживала за тебя.
Вот это неожиданный поворот, как сама суть слов, так и интонация, с которой они были произнесены. Я считал, что сын для Мелани совсем не важен, а тут чувствуется в голосе, что про переживание правда! Впрочем, возможно, все как в присказке “что имеем, не ценим” и, проведя почти месяц вдали от ребенка, она поняла, что на самом деле любит сына?
– - Мам… Поясни, пожалуйста.
– - Я... Не знаю, поймешь ли ты.
– - Мам, а ты попробуй.
– - Вчера не успела я зайти в свой кабинет, как в коридоре меня встретил шеф и спросил: “Мела, есть ли в твоей семье какие-нибудь традиции?”. Я конечно удивилась, но ответила, как есть, и тут же добавила, что, видимо, традиция прервется, так как у меня нет времени лететь в Новильтер. На что он сказал: “Будет лучше, если эта традиция не прервется. Да… Лучше… Но отпустить вас, Мела, я не могу, и то верно. Но традицию лучше не прерывать, да…” И сказав это, он ушел по своим делам.
Что?!! Но вместо выкрика я просто уточнил.
– - Тот самый начальник?
– - Ты верно понял, сынА, тот самый. Как ты понимаешь, я не могла проигнорировать его слова.
Еще бы, когда тебе такое говорит Созидающий, человек, способный иногда, пусть нечетко и не в деталях, но предвидеть будущее, то не прислушаться к нему – это, мягко говоря, недальновидно!
– - Все верно, мама… Спасибо, что рассказала.
– - У тебя точно все нормально?!
– - Съездил, вернулся, сейчас вот учебник по физике в руках держу.
– И правда, взяв учебник со стола, сказал я, избегая прямого ответа.