Слово о полку Игореве
Шрифт:
В 1741 г. Иван Быковский поступил в Киево-Могилянскую академию,[В 1742 г. он уже был учащимся «инфимии», т. е. второго класса Академии (Акты и документы… Отд. 2. Т. 2. С. 462). Дата поступления Быковского в Академию подтверждает наш вывод о времени его рождения: в Академию обычно поступали в возрасте до 16 лет.] где он сначала обучался, а затем, во всяком случае уже в 1750 г., был инспектором и преподавал латинский язык.[Акты и документы… Отд. 2. Т. 2. С. 8.] Цикл обучения состоял в то время из 8 классов и в среднем продолжался около 12 лет. Должность инспектора предоставлялась преимущественно нуждавшимся ученикам богословского и философского классов.[Голубев С. Т. Киевская академия в конце XVII и начале XVIII столетий//Труды Киевской духовной академии. 1901. Ноябрь. С. 79.] Возможно, к числу именно таких учеников и принадлежал Быковский.
Киевская академия в середине XVIII столетия переживала пору своего расцвета.[Тітов Хв. Стара вица освіта в Київській Україні XVI — поч. XIX в. У Київі, 1924. С. 159.] Из ее стен вышли замечательные мыслители, русские и украинские писатели и ученые. Так, в бытность Быковского в Академии там обучались великий украинский философ Г. С. Сковорода (1722–1794),[Г. С. Сковорода, очевидно, обучался в Академии
К числу наиболее талантливых преподавателей Киевской духовной академии принадлежал видный писатель, а позднее борец против унии Георгий Конисский. Он родился в 1717 г., в 1743 г. кончил Академию и в 1745/46 г. впервые читал лекции по пиитике. Именно этот первый курс и был записан Быковским.[Петров Н. Описание рукописей Церковно-археологического музея при Киевской духовной академии. Киев, 1877. Вып. 2. № 426 (1 III.82.3). С. 390–391.] Конисский в целом следовал за учебником Феофана Прокоповича. Впрочем, новостью его курса было прибавление, в котором говорилось об основах русского стихосложения (ранее студентов учили только латинскому, преимущественно силлабическому). В своих лекциях Конисский распространял на Украине передовые теоретико-литературные идеи М. В. Ломоносова и В. К. Тредиаковского. В 1746 г. он написал интересную драму «Воскресение мертвых», не лишенную социальных мотивов. В ней Конисский выступал противником закрепощения украинских крестьян и лихоимства властей.[Подробнее см.: Шолом Ф. Я. Просветительские идеи в украинской литературе середины XVIII века//Проблемы русского просвещения в литературе XVIII века. М.; Л., 1961. С. 52–53.] В 1749 г. Конисский читал уже лекции по философии и занимал должность префекта. В 1751 г. он читал курс богословия, который также сохранился в записи Быковского.[Петров Н. Описание… Киев, 1875. Вып. 1. № 91 (J.1.2.2). На титульном листе надпись: «ab Joanne Bykowsky, qui 1757 anno factus monachus et dictus est Joel».] Курс этот повторял «Христианское православное богословие» Феофана Прокоповича.[В Ярославском музее сохранилось произведение Феофана Прокоповича «Мнение о неудобо-носимом законном иге», переписанное в 1753 г. Иоилем Быковским (Ярославский музей, № 15150). В Архиве Ярославской области находятся сочинения Феофана, переписанные Иоилем в 1757 г. (Ярославский архив, A-1072-p).] В 1752–1755 гг. Конисский был ректором Академии.
В приложении к конспекту лекций Г. Конисского по пиитике Быковский поместил около 120 стихотворных произведений, главным образом на русском языке, а также на латинском и польском. Это силлабические стихотворения панегирического содержания. Посвящены они преподавателям Академии.
П. Житецкий автором одного из этих стихотворений считает Г. Конисского.[Житецкий П. Памяти Георгия Конисского//Киевская старина. 1895. Февраль. С. 260. Его мнение разделяют Л. В. Крестова и В. Д. Кузьмина (Кузьмина В. Д. Мог ли архимандрит Иоиль… С. 204; Крестова, Кузьмина. Иоиль Быковский. С. 29).] Впрочем, никаких доказательств он не приводит. Скорее всего, того факта, что вирши находились в сборнике с лекциями Конисского, показалось Житецкому[ЦНБ АН Украины, № I.III.82.3, л. 151.] достаточно, чтобы счесть лектора их творцом.[Н. И. Петров также без сколько-нибудь убедительных доказательств ссылается на стихотворение «Чиста птица голубица» (из того же сборника) как на произведение Конисского (Петров Н. И. Киевская искусственная литература XVII и XVIII вв., преимущественно драматическая//Труды Киевской духовной академии. 1909. Июнь. С. 289, ср.: Собр. соч. Г. Конисского. Изд. И. Григоровичем. СПб., 1835. Ч. 1. C. X).] Не исключено, что в составлении виршей могли принимать участие различные ученики Киевской академии. Во всяком случае одно из них прямо посвящено Г. Конисскому. Вопрос о принадлежности этих стихов Ивану Быковскому еще остается неясным.
Перед нами еще юношеские упражнения на «пиитические темы», показывающие знакомство их автора (или авторов) с основными правилами силлабического стихосложения.
Из Академии Быковский вышел широко образованным человеком. Уже в 1750 г. он преподавал латинский язык, знал немецкий и греческий, а позднее читал проповедь по-польски.[Черниговский обл. архив, ф. 679, on. 1, ед. хр. 942; Ярославские епархиальные ведомости. 1892. № 35. С. 551; Лукьянов В. В. Первый владелец рукописи… С. 43.] Украинский, белорусский и русский языки для него составляли родную языковую среду, в которой он провел все свои годы.
Иоиль мог быть знаком с отдельными восточными словами турецкого происхождения, потому что жил на Украине, где они были очень распространены.
Нам уже приходилось обращать внимание на черты польского, украинского и белорусского языков, на наличие ориентализмов в Слове о полку Игореве. Конечно, можно допустить, что в XII в. существовал странствующий галицкий певец, побывавший в Польше и в Полоцко-Минской земле, воспринявший элементы лексики языкового строя разных народностей. В таком случае пришлось бы говорить о механическом смешении в его языке диалектных особенностей, которые позднее вошли в состав белорусского и украинского языков. Есть и другая возможность. Могло случиться так, что промежуточные списки Слова бытовали на Украине и в Белоруссии, что наложило на язык памятника соответствующий отпечаток. Но это допущение невозможно принять не только потому, что лексические особенности Слова срослись с его текстом (например, «свычая и обычая» Глебовны, «на ниче ся годины обратиша»), но и потому, что они соответствуют связи памятника с украинским и белорусским фольклором. А это уже говорит об органичности элементов белорусского и украинского языков в Слове. Но все это легко объясняется в том случае, если мы признаем, что автором Слова был Иван Быковский, судьба которого переплеталась с судьбами всех трех братских славянских народов, входивших в состав России.
В заключительной части Слова рассказывается о том, как «Игорь детъ по Боричеву къ святй Богородици Пирогощей». Оба урочища упоминаются в Ипатьевской летописи. Автор Слова знал топографию Киева, ибо действительно, спускаясь по Боричеву увозу (какое из двух месторасположений этого увоза ни принимать[Бліфельд Д. До питання про Боричів узвіз стародавнього Киева//Археологія.
Все становится понятным, если мы допустим, что предполагаемый нами автор Игоревой песни хорошо знал Киев второй половины XVIII в. Ведь с 1750 по 1786 г. Успенская церковь в Киеве была соборной, а в 1770–1772 гг. заново отремонтирована после повреждений, причиненных ей пожаром 1717 г.[Антонин. Киево-Подольская Успенская соборная церковь. С. 17–28.] Находилась она на Подоле по соседству с Киевской духовной академией. Так «Пирогоща» Слова ведет нас к Киеву XVIII в., где в Академии до 1758 г. учился и преподавал Иван (Иоиль) Быковский.[Б. А. Рыбаков пишет, что, когда князья въезжали в Киев, они прежде всего отправлялись на поклонение храму св. Софии, а не какому-либо другому. По его мнению, упоминание Пирогощей, расположенной на Подоле, может означать только то, что Игорь уезжал из Киева, двигаясь «по Боричеву». Храм этот удостоился упоминания потому, что на 15 августа (когда, по расчетам Б. А. Рыбакова, Игорь должен был покидать Киев, возвращаясь в Северскую землю) приходится престольный праздник Успения Богородицы (Рыбаков. «Слово» и современники. С. 276–277).]
Еще в декабре 1757 г. Елизавета послала распоряжение киевскому митрополиту Арсению подыскать «доброжительного и ученого человека» для занятия вакантной должности дьякона в сухопутном шляхетском корпусе в Петербурге.[ЦГВИА, ф. 314, д. 2905, л. 7 об.] Поиски затянулись. В феврале в корпус был определен Иван Быковский, но указ о его назначении был издан только в июне 1758 г.[ЦГВИА, ф. 314, д. 2905, л. 15; Акты и документы… Т. 2. С. 212.]
Перед тем как покинуть стены Киевской академии, он в 1757 г. постригся и получил монашеское имя — Иоиль.[Акты и документы… Т. 2. С. 63.] Вскоре после этого (в сентябре 1757 г.) он стал наставником и преподавателем в школе аналогии.[Акты и документы… Т. 2. С. 203. Сохранились краткие характеристики студентов Академии, дававшиеся Иоилем как наставником школы аналогии в 1757/58 учебном году (ЦНБ АН Украины, отд. рукоп., Муз. № 1003, л. 581 об. — 584).] По определению Киевской духовной консистории от 23 февраля 1758 г. Иоиль был переведен в шляхетский кадетский корпус в Петербурге.[Акты и документы… Т. 2. С. 212.] Память о своем пребывании в Академии он сохранил на долгие годы.[В 1782 г. он подарил в библиотеку Академии рукописную книгу, содержащую «Беседы Евангельские» с надписью: «Hunc librum applicavit bibliothecae Academiae Kijoviensis illustrissimus abbas nec non magnificus Seminarii Jaroslaviensis Rector loel Bycowski anno 1782, mense januar. 18 die» (Петров H. Описание… Вып. 1. № 34, J.1.123.23).]
С июня 1758 г. по декабрь 1765 г. Быковский преподавал в сухопутном шляхетском корпусе в Петербурге и в Академии художеств. Здесь он был дьяконом, а с 1760 г. священником, преподавателем закона Божия.[Азбучный указатель имен русских деятелей для составления «Биографического словаря». 4. 1. А — Л //Сб. РИО. СПб., 1887. Т. 60. С. 329; Историко-статистическое описание Черниговской епархии. Чернигов, 1873. Т. 2. С. 105. См. дело 28 апреля—4 октября 1758 г. О выдаче дополнительного жалованья иеродиакону Иоилю (ЦГИА, ф. 796, оп. 29, 1758, ед. хр. 257, л. 47–49 об.); см. список всем корпусным чинам 1761 г. с записью «священник Иоиль Быковский, ноября, 2 дня 1760 г.» (ЦГВИА, ф 314, ед. хр. 3131, л. 2 об.), т. е. со 2 ноября 1760 г. он стал священником. 9 июля 1763 г. иеромонах Иоиль отправил донесение в сухопутный корпус о предоставлении квартиры церковным старосте и дьячкам «поблизости к церкви» (ЦГВИА, ф. 314, ед. хр. 3205, л. 9). См. также донесение Иоиля с просьбой разрешить напечатать первую часть катехизиса при шляхетском корпусе (Одинцов Р. К вопросу о сочинении и издании учительных книг в XVIII столетии//Христианское чтение. 1905. Август. С. 185). См. также: Харлампович К. В. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Казань, 1914. Т. 1. С. 776. См. выдачу денег в Академии художеств в 1763 г. «толкователю катехизиса иеромонаху Иоилю» (ЦГИА, ф. 789, оп. 15, ед. хр. 10, л. 65).] В Петербурге Иоиль попал в блестящую среду передовых мыслителей, причем со многими из них он был знаком еще ранее. 28 июня 1762 г. в результате дворцового переворота к власти пришла Екатерина II. Началась кратковременная пора заигрывания императрицы с передовыми представителями дворянства. Идеи просвещения получили в этих кругах широкое распространение. Сухопутный, морской и артиллерийский кадетские корпуса в это время, как установил М. М. Штранге, являлись видными центрами распространения просветительских идей. Они готовили не только военных специалистов, а были своего рода дворянскими университетами. Их преподаватели входили в среду разночинной интеллигенции, которая сыграла значительную роль в развитии передовой идеологии.[Штранге М. М. Демократическая интеллигенция России в XVIII веке. М., 1965. С. 76 и след.]