Сложенный веер. Трилогия
Шрифт:
Иногда Дар-Халему старшему казалось, что, по-прежнему уступая ему во владении мечом, сын превзошел его, маршала Аккалабата, в тактическом мышлении, в умении расположить засады, прикрыть фланги, вовремя ввести в бой подкрепление, увидеть слабые места обороны противника и ужалить их точечным ударом аккалабатской конницы… Он любил после совещания высших военных чинов в палатке, где Хьелль по обыкновению и по молодости предпочитал помалкивать, подсунуть сыну под нос карту вражеских укреплений или план боя, спросить: «А ты что думаешь?» — и слушать, что, наматывая и разматывая вокруг носа черную
— А мы как располагаемся? — вдруг деловито осведомляется Хьелль.
— По кругу. В зависимости от того, сколько даров захочет принять участие, будет определен радиус. Места — по жребию.
— Значит, к кому-то жертва будет лицом, к кому-то спиной? — уточняет Хьелль. — Ладно, па, я все понял. Можешь набросать мне на листочке, где кто — где мы, где судьи, где этот круг у ног королевы, в который надо тащить ребенка? И дай точные правила. Только не впутывай Сида, ладно? Он после альцедо.
Больше всего в этот момент лорду Дар-Халему хочется обнять сына. Но такие нежности в доме Халемов не приняты даже с шестилетними. Он только коротко кивает, поднимаясь, и протягивает Хьеллю руку. Тот, как будто не замечая, продолжает сидеть, отгородившись серыми пушистыми стенами от всего мира.
— И еще, пап, — голос Хьелля, отраженный дугообразными перекрытиями, настигает старшего у выхода из оружейного зала. — Ты должен рассказать мне, насколько… — он с трудом подбирает слова. — Насколько затуманивается мозг из-за этого… ну, что парень будет в альцедо.
— Это я тебе могу сказать точно. Хотя сам не участвовал. Соображать ты не будешь почти ничего. Фактически будешь махать мечом с помощью того, что находится ниже пояса. Мне проще, у меня была твоя мать — деле королевской крови. Говорят, на таких, как я, подобные штучки не действуют. Поэтому рассчитывай на то, что волочь мальчишку будешь ты, а я — орудовать в арьергарде, прикрывая вас.
Голос отца со спины слышится глухо. На последних словах лязгает железная дверь, и не слышно шагов, удаляющихся вниз по винтовой лестнице. Хьелль продолжает угрюмо смотреть в одну точку, запуская правую руку себе в волосы… «Рассчитывай… — мысленно воет он. — А на то, что несколько десятков одуревших даров забудут про силу Халемов, мне тоже рассчитывать?»
Глава IV. У всех есть что-то, за что стоит драться
Сид Дар-Эсиль шесть лет назад
Музыка умолкает, и останавливают свое движение плавно кружащиеся пары. Сид почтительно раскланивается с партнершей — одной из леди многочисленного клана Дар-Умбра — и отводит ее на место. Он любит танцевать. И умеет делать это, не задумываясь о том, кем раньше была прекрасная деле, которую он почтительно к себе прижимает. В глубине души Сид подозревает, что Хьелль не танцует именно поэтому: не может абстрагироваться, все ему мерещатся то бывшие соперники по турнирам, то соратники на войне с Виридисом. После победы хлынул такой поток дуэмов, что немудрено и счет потерять тому, кого еще можно увидеть на дружеской пьянке в кабаке «У пьяного мышелова», а кто уже носит платье со шлейфом. Но Сид Дар-Эсиль умеет не думать, именно поэтому с ним так любят танцевать молодые деле.
Вернув очаровательную леди Дар-Умбра мужу, Сид опускается на угловой диванчик возле отца. Даже хорошему танцору нужна передышка. Как и хорошему дипломату. Лорд-канцлер полвечера убил на единственную среди делихонов деле, обучая ее аккалабатским неспешным танцам. Даме явно понравилось, теперь она с раскрасневшимися щеками беседует с королевой. Лорд-канцлер, вальяжно откинувшись на спину сына, прихлебывает вино и щурится, как кот.
— Лорд Дар-Эсиль, можно Вас на два слова, — немолодая деле в черном закрытом платье смело кладет руку на предплечье лорд-канцлера.
Сид немножко отодвигается, давая отцу возможность привстать и поклониться. То, что происходит дальше, заставляет его потерять дар речи. Непререкаемо соблюдающий все придворные манеры лорд-канцлер лишь обозначает небрежный кивок и похлопывает рукой по дивану, приглашая незнакомую деле сесть рядом с собой. С точки зрения дворцового этикета, это не просто грубость, это неприкрытое оскорбление. Но пока Сид тревожно шарит глазами по залу — не видит ли кто — женщина молча, с тяжелым вздохом, усаживается по другую руку лорд-канцлера.
— Ваш сын… — начинает она, потупив голову.
— Мой сын совершеннолетний. И он будущий лорд-канцлер Аккалабата, спасибо Вашему сыну, миледи, — почти весело отвечает Дар-Эсиль.
И тут до Сида доходит. Глазами он впивается в лицо женщины, пальцами нервно поглаживает безобразный рубец на шее. Значит…
— Значит, Вы отказываете мне в беседе наедине, лорд-канцлер?
— Значит, отказываю, — лорд Дар-Эсиль явно получает удовольствие от разговора.
— Хорошо. Я буду говорить при Вашем сыне. Тем более, что он будущий лорд-канцлер Аккалабата, — насмешку в голосе леди Дар-Акила трудно не заметить. Эта деле слишком высокородна и опытна, чтобы растеряться от дерзости Дар-Эсиля.
— Рейна вчера забрали из корпуса. Говорят, по Вашему приказу. Для боя за дуэм, — она не спрашивает, а констатирует.
— Упаси нас прекрасная Лулулла, моя леди! С каких пор я распоряжаюсь такими вещами?!! — лорд-канцлер беспомощно разводит руками. — Приказ королевы, моя милая, приказ Ее Величества королевы.
— Лорд-канцлер! — кричать, оказывается, можно и вполголоса. Сид уверен, что никто, кроме него, не слышит эту беседу, хотя многозначительный взгляд Дар-Пассера из другого конца зала от него не укрылся. Но музыка играет достаточно громко.
— Лорд-канцлер, у меня трое сыновей. Было — трое. Что случилось со старшим — Вы знаете, и я не могу винить Вашего мальчика за это. Второй… я не хочу о нем говорить, спросите у Вашего друга Халема, сколько толку от него на войне. Разжирел, не высовывает нос за пределы дариата, мнит себя наследником и блюстителем родовых земель, плодится, как боров…
— Вы слишком строги к своему сыну, миледи, — лорд-канцлер только что допил бокал и придирчиво изучает узор на стенках. — Насколько я помню, Ваш муж тоже не жаждал блистать на полях сражений, хотя он-то имел для этого все основания.