Сложности
Шрифт:
— Он был пустым местом, — ответила Тауни. — Он был панком, который связался с несовершеннолетней девчонкой, а когда это привело к последствиям, он от меня отмахнулся. Мне было семнадцать, Грета, а ему — двадцать два. Мне нужна была помощь. У него было не так много, но помочь он был способен. Он не хотел иметь с тобой ничего общего, и когда я пятнадцать тысяч раз просила его помощи после твоего рождения, он все равно не хотел иметь с тобой ничего общего. В конце концов, он нашел себе жену. Создал семью. Я даже пришла к ним домой с тобой, стоящей рядом и держащей меня за руку, и эта
Грета никак не отреагировала на это, она просто отвернула голову, и Хикс теснее прижался к ее спине.
— Грета, девочка. — Тауни наклонился к ней, и его женщина оглянулась на мать. — У меня ничего нет. У меня есть немного одежды. Машина. Меня выгнали из дома на колесах. Я продала все, что смогла, и у меня в кошельке триста двадцать два бакса, и все. На это я даже не смогу вернуться в Денвер.
— Значит, ты приехала, чтобы подарить нам с Энди подарки и попросить денег на бензин, — догадалась Грета.
— Я здесь, чтобы увидеть своего мальчика и, да, — она выдавила последнее слово, — свою девочку в Рождество.
— Мама, хотя ты никогда не использовала эту тактику, я предупреждаю тебя, что притворяться милой не получится.
— Ты сломала мне жизнь. — Тауни повысила голос.
— Ты сама сломала свою собственную жизнь, — ответила Грета.
— А после я сломала и его жизнь! — закричала Тауни.
Грета замолчала. Хикс застыл на месте.
Тауни стояла перед ними, задыхаясь.
— Имеешь ли ты хоть малейшее представление… хоть мизерное…? — мать Греты сжала кулаки, сначала дернула головой в сторону, а после откинула ее назад и прошептала: — Он был таким красивым.
— Да, был, — прошептала Грета в ответ. — Он и сейчас такой.
— Я бы… Я бы… Иногда я смотрела на вас двоих и думала, что Бог ошибся. Бог не стал бы нагружать меня всем этим. Бог не дал бы мне возможность создать что-то настолько прекрасное, а потом сделать все это. Самый большой бриллиант в мире может быть размером с валуна, и ты можешь хотеть его, но носить его на пальце не сумеешь, потому что только и сможешь, что наблюдать, как он отягощает тебя.
— Значит, мы были всего лишь грузом, — тихо сказала Грета.
— Если бы у тебя были дети, ты бы меня поняла, — ответила Тауни.
— У меня действительно был ребенок, мама, и за всю жизнь с тобой, легкость я чувствовала лишь рядом с Энди.
Хикс подошел к ней ближе и провел рукой по ее животу.
— Ты забрала его, — обвинила Тауни. — Забрала и сделала своим. Вы двое были так близки, что даже если бы я попыталась, то не смогла бы попасть в ваш круг. Как будто меня там не было. У вас была крыша над головой и еда, а вы оба вели себя так, словно я была предметом мебели.
— Странно сознавать сейчас, что ты чувствовала то же самое, что и мы, — холодно заметила Грета.
— Ты меня не понимаешь. Ты отняла у меня жизнь, а потом забрала моего мальчика, — заявила Тауни.
— Ты дала мне жизнь,
— Вы никогда не голодали, у вас была одежда, и где же благодарность за все это? — усмехнулась Тауни.
— Это даже не половина от необходимого, — ответила Грета. — Если бы ты наблюдала за мной с Энди, как ты сказала, ты бы знала это.
— К тому моменту было уже слишком поздно. Вы были друг у друга, а я была чужой в своем собственном доме, и назад дороги не было.
— Откуда ты можешь знать? Ты даже не пыталась, — заметила Грета.
Тауни сосредоточилась.
— А если бы я попыталась, разве это что-то изменило бы?
— Мы никогда не узнаем, поскольку ты этого не сделала, — ответила Грета. — Ты поступила совершенно иначе. Ты хоть представляешь, сколько боли причинила?
— То, что случилось с Энди, было несчастным случаем, — прошипела Тауни.
— То, что случилось с Энди, было несчастным случаем, которого можно было избежать, — ответила Грета.
— Ты думаешь, я не живу с этим каждый день? — спросила Тауни. — Думаешь, это не гложет меня? Думаешь, не поэтому мне было трудно набраться смелости и поехать к нему, потому что это означало бы увидеть собственными глазами, что с ним случилось?
— Знаешь, нет, — сказала ей Грета. — До сих пор, учитывая, как ты вела себя всю жизнь, мама, мне это и в голову не приходило. Но ты стоишь здесь и говоришь со мной. Ты стоишь здесь и пытаешься объясниться. Но мы обе знаем: то, что ты сделала с Энди, было ужасно и трагично. А сейчас я хочу знать, почему ты решила мучить меня.
— Ты тоже могла бы стать кем-то большим, — огрызнулась Тауни. — Ты могла бы использовать свою внешность, свой голос, чтобы добиться успеха. Но ты этого не сделала. Однако тебе удалось подцепить мужчину, который в этом купался. И что? Каждый раз, когда я обращалась к тебе за помощью, ты вела себя так, словно я была занозой в заднице. А он был еще хуже. Он обращался со мной, как со змеей в траве. Если бы с тобой когда-нибудь так обращались, Грета, ты бы знала. Ты бы поняла. Ты бы разозлилась из-за этого. Так что если ты думаешь, что мне должно быть стыдно за то, что я играю с этим засранцем, то ты ошибаешься. Ты говоришь, что твоя мама не обращала на тебя внимания, но я это делала, просто ты не замечала. Именно этому я и учила тебя, девочка. Если люди относятся к тебе как к дерьму, ты не можешь оставить все как есть. В ответ ты тоже относишься к ним как к дерьму и делаешь это в десять раз сильней.
— Думаю, ты можешь быть по-настоящему сумасшедшей, — прошептала Грета.
Тауни пристально посмотрела на дочь, прежде чем проговорить:
— Ты меня не понимаешь.
— Нет, не понимаю, — подтвердила Грета.
— Ты никогда меня не поймешь, — заявила Тауни.
— Нет, не пойму, — согласилась Грета.
— Тебе не нужен мой подарок, — продолжила Тауни.
— Нет, — повторила Грета.
— Энди тоже не захочет его получать.
— Нет, не захочет.
— Значит, мы знаем. Знаем то, что я знала всегда. Я стою здесь перед тобой, пытаюсь, а ты отшвыриваешь все в сторону, — продолжала она, глядя на Грету.