Шрифт:
Сложные отношения
Пролог
В жизни любой женщины самыми важными событиями в жизни является её свадьба и рождение ребёнка. И с тем и с другим мне не повезло. И виноват в этом был один и тот же человек.
Неладное я почувствовала ещё в поезде. Низ живота тянуло, боль в спине стала настолько сильной, что заснуть больше не получалось. Немного
Я поднялась, и сдавленно охнула, почувствовав, как по ногам потекла влага. Вот это уже было серьезно. Алхимик тут же открыл глаза и сел:
– Всё в порядке, Софи?
– Кажется, началось.
Немного не вовремя. Сильно не вовремя. Я надеялась, что у меня по крайней мере есть еще неделя. Корбин непонимающе повторил:
– Началось? - тут его глаза округлились.
– Как это началось?! Нам ещё сутки ехать до места!
– Боюсь, ребёнок этого не знает. Мне попросить его подождать?
– ехидно спросила я.
Рихтер несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь.
– Я справлюсь с этим, - решительно сказал алхимик.
– Ну конечно справишься. Не тебе ведь рожать в поезде.
Спазм скрутил моё тело, дыхание перехватило. Зато желание сбросить своё раздражение на Рихтера тут же прошло. Я опёрлась руками о стенку вагона, пережидая, пока болезненные ощущения исчезнут. Рихтер успокаивающе гладил меня по плечам и по спине, и от тепла его рук действительно становилось легче.
– Помочь тебе лечь?
– заботливо спросил он.
Криво улыбнулась:
– Я лучше постою. Так меньше спина болит.
– Тогда поищу проводника. Возможно, в поезде есть целитель или врач.
Я остановила иррациональное желание не отпускать алхимика от себя, и кивнула.
Рихтера не было чудовищно долго. За это время я успела дойти до кабинки туалета, вернуться, переодеться и пережить ещё один приступ схваток. Боль накатывала как волна, охватывала бёдра, и уходила к животу, ставшего твёрдым.
Вместе с Рихтером вернулся не только сонный, и, кажется, слегка выпивший проводник, но и пожилая дама, представившаяся фрау Гунтег. Муж её, несколько лет назад умерший, был сельским врачом, и ей не раз и не два приходилось помогать ему с родами. Выгнав мужчин в коридор, фрау Гунтег задала мне несколько вопросов о начале и частоте схваток, пощупала живот и понаблюдала за схватками.
– У вас всё только началось, а вы уже дышите так, будто ребеночек вот-вот появится, - неодобрительно сказала женщина.
– Вы ведь чародейка, да? Мне так ваш муж сказал.
– Да. Я артефактор.
Поняв, что устала, легла на бок, обхватив огромный живот руками, и инстинктивно его поглаживая. Я не была менталисткой, но сейчас я буквально чувствовала беспокойство ребёнка внутри себя. Ему сейчас было столь же страшно, как и мне.
– Тогда вы должны понимать, что просто вам не будет. Привыкаете вы к силе, что в крови бродит, а когда лишаетесь её, становитесь слабее обычных людей. Когда магия исчезла полностью?
– На пятом месяце, - в голосе моём горечь смешивалась с гордостью.
Чем раньше будущая мать, если она являлась чародейкой или магом, теряла свои способности, тем более сильный дар должен был развиться у ребёнка в будущем. В среднем происходило это в начале или середине третьего триместра, у некоторых и вовсе лишь за неделю перед родами. За последние месяцы я не раз жалела, что я не из таких женщин.
– Ну и что вы тогда делаете в дороге?
– фрау Гунтег расстроено покачала головой. - Нельзя вам вот так вот рожать, без должного наблюдения и ухода, тем более, когда вы так ослаблены. И куда ваш муж смотрит? Хорошо хоть роды только начались, а через час остановка на Дельве будет. Там выйдете и до больницы доедете.
– А если не успею?
– Время у вас есть, - успокоила меня фрау.
– До утра должны дотянуть, а то и дольше. Я объясню всё вашему мужу. И, простите за любопытство, он у вас тоже чародей?
– Алхимик. А что?
– Удивили его очки. Когда впервые увидела, решила, что он слепой, но потом поняла, что ошиблась.
У Рихтера была слишком приметные глаза, а мы избегали внимания любым способом. Так что он был вынужден носить затёмнённые очки в помещении, невзирая на неудобства.
– Мой муж повредил глаза при эксперименте. Сейчас он видит, но всё ещё вынужден носить дополнительную защиту даже ночью, - соврала я уже в который раз.
Люди обычно побаивались Корбина, даже не зная, что он маг-элементалист, будто на подсознательном уровне чувствуя, что он опасен. Поэтому все вопросы о Корбине задавали мне. После того, как моя беременность стала заметна, отношение людей ко мне вообще изменилось. Женщины в возрасте проявляли участие, дети - искренний и незамутнённый интерес. Зато для мужчин я перестала существовать и вовсе, не считая тех моментов, когда они считали нужным мне помочь. Да и то делали они это неловко, избегая смотреть в глаза или заговаривать, будто стоит им это сделать, и я не отлипну от них никогда. Я совершенно не привыкла к этому. Лишь Корбин Рихтер на меня смотрел по-прежнему. Так, будто ничего между нами не менялось. Будто я всё ещё его ученица.
Перед тем, как расстаться с фрау Гюнтег, я передала ей кольцо и записку, спешно продиктованную Рихтеру.
– Значит, отдать рыжему юноше, который может быть с такой же юной, но светловолосой фрейлейн?
– Даже если её не будет, его вы узнаете. Он обычно довольно приметно одет. Его зовут Берт. Передадите ему записку скажете, что мы вышли в Дельве.
Мы всё же решили сойти в Дельве, городке небольшом, но не настолько, чтобы в городе не было больницы, а на железнодорожной станции телефонного аппарата. Что ж, мне повезло, что прогресс дошёл и до севера Грейдора, так как всего несколько лет назад за пределами столицы об этом техническом чуде даже и не слышали. А теперь в этом городе было аж пять телефонов - и один из них, к счастью, как раз в больнице.
Ночной дежурный по станции был не слишком доволен, что на него свалились вот-вот готовая родить женщина и её нервный, а от того и весьма агрессивный муж, поэтому он сделал всё, чтобы от нас избавиться. Разве что нормального транспорта нам в пять утра предоставить не смогли, и добирались мы до города в крытой повозке, из которой спешно были вытащены ящики с товарами. На деревянное дно повозки настелили свежей соломы, накрыли всё сверху холщовым полотном, и на таком импровизированном матрасе я и должна была добраться до города.