Случай на станции Скалба

Сергей Иванов

Не стрелять (Случай на станции Скалба)

На станции светили лишь два фонаря. Один - в дальнем конце платформы там, где останавливался последний вагон другой - далеко впереди над бывшим переездом, у заколоченного домика путевого обходчика. А вся платформа была темна.

Шел поезд дальнего следования. Поздний пассажир какой-то морячок, что курил у двери с равнодушным интересом, смотрел на желтые пятна света из окон бежавшие по платформе.

Поезд сбавил ход. Промелькнула скамейка. На ней поздний

пассажир увидел компанию - человека три или четыре. И моряк, наверное, тут же забыл бы о ней если бы. В руках у мальчишки, который сидел край ним слева был револьвер.

Все тот же масленый свет пробежал по стволу мигнул на мушке. Прищурив глаз, мальчишка целился в окна. Прямо в грудь стоявшему у окна моряку.

Невольно тот шагнул в сторону чуть не угодив в крохотное помещеньице где проводники хранят уголь. Чертыхнулся. А когда опять глянул в окно, платформа уже кончилась.

Моряк посмотрел на часы ноль пятьдесят восемь., что-то шелохнулось в нем. Из тамбура он вошел в вагон крепко бухнул в дверь к проводнице.

– Я извиняюсь, мы сейчас какую станцию проезжали?

– Какую станцию?!
– сказала проводница сердито.
– От Москвы у нас первая станция будет Александров.

– Ну полустанок, что ли!

Проводница сердито зевнула, отодвинула занавеску.

– Скалба это называется. Здесь речка такая протекает. По ней и поселок назвали.

Поезд исчез, виляя вдали красными огнями. За ним, но, заметно отставая, летел грохот. Наконец все пропало в темноте, в тишине.

– Ну и, что мы будем тут сидеть?
– спросила девчонка. Ей было лет пятнадцать или шестнадцать. В темноте рассмотреть ее не удалось бы при всем желании, но двое мальчишек сидевших с нею рядом знали, что она красивая. Или, по крайней мере, так было установлено среди них. Ее звали Алена.

– А ты очень хочешь это сделать?
– спросил мальчишка у которого в руках был револьвер. Револьвер был прекрасный. Пальцам стоило лишь дотронуться до его ребристой как бы костяной ручки, до его ствола граненого и барабана в котором так удобно могло лечь шесть патронов. Это все легко вставало перед глазами, сто раз виденное сто раз ощупанное пережитое. Мальчишку звали Славка.

– Ты прислушайся на всякий случаи - сказала Алена - Не очень у тебя трусливый вопрос получился а? Демин, а ты чего молчишь?

Третий в их компании кого назвали Деминым, сидел чуть в стороне отдельно. И руки держал в карманах - тоже такой обособленный жест.

– Ты пистоль-то убери Славист!
– сказал он неприветливо.

– Зачем?
– И они услышали, как Славка взвел курок.

– Да так Поезд проходил - могли увидеть! В ответ Славка издал крик, какой издала бы лягушка, если б выросла с овцу - это он так смеялся над Деминым.

– Знал бы - Демин поднялся - вообще с таким не связался!

– Сядь!
– сказала Алена.

Славка не видел, что делает Демин, а Демин не видел, что делает Славка. Одна Алена сидящая посредине могла видеть их обоих.

– Ты, что Демин, правда, думаешь, что из поезда можно было увидеть?

– Да не знаю я, - ответил тот сердито.
– Но глупо залететь я не хочу.

– Хм, давай залетать умно!
– Славка все время показывал свою насмешливость.

– Слушай, только ты не будь таким умным, - сказала Алена.

– Ты отдохни немного.

– Через двадцать минут электричка подвалит, - сказал Демин.
– Если решили, то пошли место выбирать. И… нечего здесь крутиться!

– Сейчас придут дяденьки с фонариками, - тут же подхватил Славка.
– А, скажут, вот он и Демин, грабитель.

– Я чувствую мне надо идти домой, - сказала Алена.
– А вы тут на досуге бейте друг другу морды, как пьяные пэтэушники.
– Тут она вспомнила, что Демин то как раз и есть «пэтэушник». Хотела поправиться, что о присутствующих, мол, естественно не говорят. Но это вышло бы глупо.

Демин первый все заметил и понял. Сказал, чтобы не тянуть неприятную для Алены паузу.

– Короче понял, Славка? Убери!
– и добавил довольно внятно ругательство, чтобы Алена не подумала, будто он это все говорит спасая ее от неловкости. И Алена удивилась, как не раз уже удивлялась, до чего Демин, который явно не был таким уж особенно воспитанным человеком, обладал чувством такта.

Но сейчас ей некогда было удивляться. Ей надо было реагировать на деминское ругательство, нельзя же показать, что ты поняла его душевную тонкость.

При Алене естественно употребляли эти слова не в первый раз. Теперь при девчонках вообще хамят довольно спокойно. Часто даже специально - чтобы показать свою уверенность и власть. А иногда пуляют просто так то есть совершенно спокойно как будто ты не девчонка никакая и только тем и отличаешься от него от этого «пуляльщика», , что слабее и при всем желании не можешь его стукнуть. Потому девчонки и начали изучать всякие там каратэ да реслинг - вообще учатся бить.

Алена один раз прочитала в «Комсомолке» как две девчонки отметелили свою подругу. И корреспондент сильно удивлялся, что как же такое стало возможно чтобы девушки… А почему бы собственно и нет? Теперь мальчишки мало чем от девчонок отличаются. Интересы одинаковые. Даже мода почти, что одинаковая. Теперь ведь как говорят то? «Молодежная» - и все.

Тогда почему же если они - те две - наказали какую то сволочь этот корреспондент так сильно возмущается? Ведь если б ребята подрались - не то, что в газете в детской комнате милиции вряд ли сильно забеспокоились бы Разве не так?

И Алена имела глупость все это написать тому корреспонденту. Слава богу, сообразила дать не московский, а дачный адрес и на чужое имя. Она, конечно, догадывалась, что этот корреспондент ничего стоящего ей ответить не мог. Все же она ждала письма. Дело было прошлой осенью и родители сильно удивлялись, чего она повадилась на дачу в такую погоду.

Наконец письмо пришло. Журналист довольно нервно объяснял ей про девичью гордость - не умнее того, что обычно говорится на классных часах. Просто немного красивей и покороче.