Случай в Кропоткинском переулке
Шрифт:
В глаза Тевлоеву ударил огонь. Выстрел отбросил его к двери автомашины и завалил набок.
— Ничего, — повторил Юдин, — ничего не надо делить, Бек.
Он сидел и смотрел на неподвижное тело Асланбека, ещё не осознав, что он только что убил человека. И вдруг его руки затряслись.
— Твою мать…
Зубы мелко стучали.
Он попытался спрятать оружие в карман, но пальцы отказывались разжиматься и продолжали судорожно стискивать рукоятку «макарова». Тогда лейтенант, испугавшись, что ненароком может снова нажать на спусковой крючок, распрямил руку и положил её на неподвижное тело Асланбека.
Юдин сидел и терпеливо ждал.
Постепенно дрожь унялась, и привычным движением большого пальца он поставил пистолет на предохранитель.
— Ну вот, — сказал он, — дело сделано. Обратной дороги нет.
Рядом с ним лежало золото. Юдин несколько раз косил на раскрытую кожаную сумку, где лежало золото. Золото! Теперь это слово материализовалось, стало осязаемым, приобрело вес, тяжесть, объём,
Прошло минут пятнадцать, а он всё не двигался. В голове шумело. Лейтенант тяжело вздохнул и опять посмотрел на сумку. Протянув руку, он нащупал кончиками пальцев верхний мешочек с золотом и погладил его бугристую поверхность. Затем Юдин быстро перевёл взгляд на запрокинутое лицо Тевлоева, оскалился и погрозил покойнику пальцем:
— Смотри у меня, Бек! Без фокусов!
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ
Полковник Ушкинцев, заместитель начальника ООДП по оперативной работе, взял в руки тетрадь и окинул взглядом аудиторию.
— Сейчас я прочту вам, товарищи, слова, которые произнёс Леонардо да Винчи, появившись перед герцогом Людовико Мора, чтобы предложить свои услуги. Он отрекомендовался следующим образом: «Я знаком с механикой, архитектурой, баллистикой, химией, астрономией, математикой, искусством вести оборону и осаду крепостей, пиротехникой, строительством мостов, тоннелей, каналов, а также могу рисовать и ваять наравне с кем угодно», — полковник опустил тетрадь и снова посмотрел на сидевших за столами милиционеров. — Историк добавляет к этому, что Леонардо божественно пел, играл на лютне, сочинял стихи и музыку, гнул подковы, ломал в пальцах серебряные монеты, а также изобрёл и построил первый летательный аппарат… Вы, конечно, спросите, зачем я говорю вам об этом и какое это имеет отношение к вашей работе. А говорю я это по той причине, что речь идёт о профессионализме. Настоящий профессионал никогда не бывает однобок. Я думаю, вы успели заметить, что вам, когда вы находитесь на посту, приходится не только номера автомобилей фиксировать, но и за поведением случайных прохожих наблюдать и многое другое делать. Не так ли? Любой человек, товарищи, совмещает на своём рабочем месте очень много разного, хотя не всегда это бросается в глаза. И чем разностороннее ваша подготовка, тем увереннее вы чувствуете себя и тем легче вам справляться с вашими обязанностями. Скажем, не знаете вы ни одного иностранного языка и в результате этого не можете общаться с работниками посольства. Верно? А если и знаете язык, то не владеете темой разговора, так как эрудиции вам не хватает… Но чтобы развиваться, так сказать, расти вширь и ввысь, у вас должна быть любовь и уважение к самому себе и к выбранной вами профессии. Труд, которому вы решили посвятить себя, не должен быть в тягость. Для этого вы обязаны сделать его интересным… и ценным. Я достаточно ясно выражаюсь?
— Простите, Константин Александрович, — спросил кто-то с заднего стола, — но разве можно сделать работу интереснее, чем она есть? Труд он и есть труд. Если он в охотку, то понятно, что дело спорится, а если нет, то…
— Видите ли в чём дело, — улыбнулся Ушкинцев, — желание зарождается в нас по отношению к чему-то только в том случае, если это «что-то» нам нравится. Но сегодня оно нам нравится, а завтра перестаёт нравится, и мы без сожаления расстаёмся с этим «что-то». И вот возникает вопрос: как сделать так, чтобы это «что-то» (а данном случае речь идёт о нашей работе) нам не просто нравилось, но чтобы мы ещё и ценили её?.. Скажите, среди вас есть грибники? Любите в лес по грибы ходить?
— Ещё бы!
— Прекрасно. Тогда скажите мне, что нужно вам для того, чтобы искать грибы?
— Корзинка!
— Ещё?
— Плащ! Сапоги!
— Ещё? — Ушкинцев задорно вскинул брови.
— Ножик, чтобы аккуратно срезать гриб, — внёс свою лепту в обсуждение Виктор Смеляков.
— Плащ на случай дождя! И поллитровка!
— Поллитровка — это чудесно, — согласился Ушкинцев, — но это, так сказать, на попозже. А непосредственно для поисков?
— Палка! — крикнул кто-то.
— Правильно, — Ушкинцев кивнул, довольный ответом. — Палка, которой вы будете разгребать листья. Не всякий же раз на четвереньки опускаться. Ну а что вы сделаете с этой палкой, когда соберёте грибы?
— Выбросим.
— Совершенно верно. Но теперь представьте, что вы не подобрали эту палку, а выбрали хорошую ветку на орешнике и срезали её, так сказать, под свой рост. Это уже не случайная палка, верно? А ещё вы неторопливо, пока бродили по лесу, вырезали на ней узоры ножичком, рукоятку первоклассную сделали. Улавливаете? Разве позволите вы себе выбросить её, выйдя из леса? Вряд ли. И причина проста — вы вложили в эту ветку орешника свой труд, свои силы, частицу себя, возможно, даже свою любовь. И эта ветка приобрела ценность в ваших глазах, ибо человеку свойственно ценить то, во что вложен его труд… И вот я теперь я вернусь к вашей профессии, товарищи, — он обвёл взглядом слушателей. — Если вы начнёте вкладывать свой труд в вашу работу, то эта работа станет для вас по-настоящему ценной. Только вкладывая себяв работу, вы сольётесь с ней, превратите её в свою жизнь. А вы уж поверьте мне, старому волку, нет ничего лучше, чем работа, ставшая вашей жизнью. Исключительно тяжело приходится тем людям, для которых работа — это скупое выполнение наложенных на них обязанностей; такие люди — несчастнейшие из всех, они спешат поскорее закончить работу, торопятся убежать от неё, чувствуют себя вечными рабами, и никакие премиальные никогда не принесут им удовлетворения… Учитесь жить своей профессией, учитесь творить её, взращивать её… — Ушкинцев немного помолчал, встал со своего места и прошёлся вдоль столов. — Хочу сразу предупредить вас, чтобы ничего похожего на учёбу, с которой вы знакомы по средней школе, вы не ждали. О каждом из вас я буду судить по тому, как вы работаете здесь, на занятиях, изо дня в день, как отвечаете на вопросы, насколько активно участвуете в обсуждении поставленных на занятиях задач. Никаких отметок, никаких средних баллов… Меня интересует, насколько глубоки ваши знания. Мне нужно научить вас владеть полученной информацией. Мне нужны профессионалы, а не просто прилежные ученики… Пусть даже на экзамене вы ответите блестяще, я не поставлю вам пятёрку, если вы не работали во время занятий… Ваша профессия требует въедливости, кропотливости. Впрочем, не будем ставить себя выше других людей — всякая профессия требует кропотливости… Прежде чем приступить к лекции, я хочу порекомендовать вам книгу Владимира Богомолова, которая называется «В августе сорок четвёртого». Там очень точно прописана работа офицеров СМЕРШа. Вы, конечно, занимаетесь другим делом, но всё-таки во многом сходным. Прочитайте, товарищи, прочтите внимательно, и вы поймёте, о чём я говорю. Очень полезная для вас книга. Почти учебник, увлекательнейший учебник…
В тот же день перед слушателями появилась худенькая девушка, с длинными каштановыми волосами, огромными детскими глазами, в пышном мохеровом свитере белого цвета и серой обтягивающей бёдра юбке. Было так странно видеть такое женственное, мягкое, хрупкое создание в отделе, где всегда клубилось только мужское общество.
— Здравствуйте, товарищи курсанты! — весело поздоровалась девушка.
Слушатели отозвались дружным радостным гомоном.
— Меня зовут Ирина Алексеевна. Я буду знакомить вас с предметом, который вам скорее всего, совсем незнаком и на первый взгляд покажется даже ненужным, так как вы, наверное, говоря о своей профессии, в первую очередь представляете оружие, боевые приёмы и всё такое прочее. Я же буду преподавать этику и эстетику. Надеюсь, это будет интересно. Я познакомлю вас не только с правилами этикета, но буду рассказывать о литературе, живописи, музыке, держать в курсе всех новинок театрального мира. Дипломатический корпус — это люди высокообразованные, а вам от случая к случаю придётся вести беседы с ними, и было бы печально показать себя невеждами. Не подумайте, что я хочу обидеть кого-нибудь и заранее, не будучи знакома ни с кем лично, как бы обвиняю в необразованности. Но вы же сами прекрасно понимаете, что вы — совсем молодые люди, только что демобилизовавшиеся, собственно, ничего не видели ещё в жизни. Армия, а до армии — школа. Будем смотреть правде в глаза — небогатая жизнь. Так что начнём её активно обогащать.
— Мы совсем не против! — бодро сказал кто-то.
— Мне всего двадцать четыре года, поэтому жизненный опыт у меня у самой, как вы понимаете, не очень большой, — улыбнулась она. — Так что жизни я учить не стану никого. Я буду рассказывать о культуре. И поверьте, товарищи, я постараюсь передать вам всё, что знаю.
— А вы очень много знаете, Ирина Алексеевна? — спросил кто-то из задних рядов, и в вопросе послышалось некоторое ехидство.
— Достаточно много, чтобы хорошенько нагрузить вас, — ответила она с улыбкой, найдя глазами спросившего, — и дать пищу для размышления, товарищи. Я не владею оружием, не смыслю ровным счётом ничего в отпечатках пальцев, зато в истории искусства я чувствую себя как рыба в воде. Ну а историю искусства невозможно осмыслить в отрыве от культуры нашего времени, так что приходится быть в курсе всего нового. Поэтому информации на вас обрушится много…
РОСТОВ-НА-ДОНУ. АНТОН ЮДИН
Стоя в тамбуре поезда, Антон Юдин угрюмо смотрел в ночное окно, за которым иногда проплывали далёкие мутные огоньки, и курил, с какой-то жестокостью высасывая из папиросы горький дым. Засиженная мухами и покрытая слоем серой пыли лампочка в тамбуре горела тускло. Дверь, ведущая из вагона в вагон, назойливо хлопала, раскачиваясь туда-сюда и клацкая сломанным язычком замка; каждый раз, распахиваясь, она впускала в вагон оглушительный стук колёс — стальной, тяжёлый, однообразный, пугающий и гипнотизирующий.