Случайная невеста для олигарха. Любовь рядом
Шрифт:
— Нам надо поговорить, - умоляю вновь, рассчитывая на разговор по душам.
Я почти уверена, что стоит нам остаться наедине и Максут поймёт, какую страшную ошибку совершил. Неожиданно перед глазами все плывёт, разноцветные точки взрываются вспышками фейерверков. Меня подхватывают надежные руки, прижимая к крепкому, словно скала тренированному телу, а затем наступает полная темнота.
Я прихожу в себя, когда меня бережно опускают на упругий матрас огромной постели. Сонно щурюсь, пытаясь рассмотреть хоть что-то, но слишком темно. Тёплый шерстяной плед накинут сверху, что заставляет сонно улыбнуться. Приятно. Максут такой заботливый!
Рядом прогибается матрас и ноги касается широкая ладонь. Мужчина снимает с моей ноги туфельку и аккуратно почти бесшумно ставит ее на пол, а затем вторую. Прежде, чем я успеваю умилиться таким действиям Максута, вздрагиваю в испуге, когда мужчина нехотя отстраняется. Порывисто приподнимаюсь и крепко обнимаю его за торс.
– Не уходи…останься со мной! – шепчу в отчаянье. – Ты мне так нужен.
Понимаю или сейчас или никогда. Этой мой последний шанс быть с любимым.
Глава 3
Мира
Проклятый Садулаев!
Из-за него я прорыдала почти полночи. И речь идёт совсем не о Максуте. Давид — вот кто виновник моего плохого самочувствия. Помимо душевной боли меня терзала еще и достаточно ощутимая - физическая. Низ живота болел не переставая, пока я не выпила целых две таблетки сильнодействующих обезболивающих.
После прошлой ночи я не нашла в себе сил накраситься, только слегка провела пару раз тушью по ресницам. Ничего не хочется - ни есть, ни пить. Даже перспектива увидеть Максута абсолютно не радует. Ну, почти не радует. Максута я всегда рада видеть.
Скольжу безразличным взглядом по просторной гостиной Садулаевых. Вспоминаю, как ночью впопыхах покидала гостевую комнату, где остался … Давид. Перед глазами появляется образ темноглазого брюнета. Живое воображение откидывает меня назад в события прошлой ночи. Я почти наяву слышу его хриплый голос:
– Вот только не надо обвинять меня в своих желаниях, малышка, – грубит это наглое животное, с идеальным лицом и такой гадкой подлой душой!
Расслабленно откинувшись на подушки, продолжает разглядывать меня, словно я его собственность!
— Не правда! – истерично кричу, презрительно кривя губы.
– Я думала, что со мной Максут. Понятно тебе?
Давид дергается так, словно получил пощечину. Взгляд становится острым, словно осколок стекла - того и гляди порежет, исполосует. Лицо кривится в раздражении. Ему не нравится, что я упомянула имя его младшего брата.
— Врешь, дрянная девчонка! – злится Садулаев, почти теряя свое хваленое хладнокровие.
Поза больше не такая расслабленная, как прежде. Так тебе, козел! Приоткрывает белоснежные зубы в едкой улыбке.
– Ты назвала меня по имени!
– уголок губ насмешливо кривится. – Что на это скажешь?
— Ничего подобного! – зажимаю уши, чтобы не слышать его хриплый баритон.
Отбрасываю безжалостно воспоминания прочь.
Какая же я дура! А ведь Давид ни в чем не солгал…
Все так и было. Пытаюсь прогнать прочь из своих мыслей старшего Садулаева, представить синие глаза Максута, чтобы хоть как-то избавиться от этого наваждения под названием Давид, но… тщетно!
Я все так же, словно наяву, вижу лишь только ониксовые, наглые, дерзкие, темные, как ночь, глаза.
Да что же это, в самом деле?!
Вот дура!
Злюсь, психую, но никак не могу избавиться от этой странной напасти. Да он же мне никогда даже не нравился! Его самоуверенность бесила до трясучки. Его красивое волевое лицо вызывало желание отвернуться, лишь бы не ловить на себе пронзительный сбивающий с толку взгляд. Красиво очерченные губы и вовсе вызывали лишь одно желание… стереть с них эту наглую ухмылочку! Считает, что он хозяин всего, даже этого чертога города!
Думает, раз полжизни прожил в Москве, то выше нас - провинциалов. Так почему же мои мысли крутятся вокруг этого выскочки? Все это похоже на бред! Я в ужасе от той ошибки, которую совершила. Никто не должен узнать об этой ночи, ни единая душа. Иначе мне конец, избежать свадьбы не удастся.
Я почти слышу звук захлопнувшийся ловушки, в которую сама себя по собственной воли и загнала.
А ведь тогда я сразу уловила аромат лимона и ярко выраженные нотки кедра. Даже вслух произнесла имя «Давид».
Тогда мы оба вздрогнули, как от разряда током. Я проклинала себя на чем свет стоит, понимая, что какого-то черта назвала Максута именем его старшего брата.
Хватит! Довольно себя изводить!
Машу отчаянно головой, чтобы не вспоминать того, что произошло дальше, то, что перевернуло всю мою жизнь с ног на голову. И самое страшное это не исправить. Давид стал первым мужчиной в моей жизни
Глупая! Вспоминаю, как угрожала жениху.
– Я все расскажу отцу! – угрожаю, сканируя его лицо, с надеждой найти там хоть небольшой намек на страх, хоть толику раскаянья.
Вместо ожидаемого мною, этот невыносимый человек хрипло смеется. Смотрит на меня собственническим взглядом, словно лаская, гладя против шерсти.
– Тогда наша свадьба состоится еще быстрее. Отличный план, моя кошечка. Одобряю, - хвалит насмешливо Давид. В черных глазах плещется ничем не прикрытое веселье.
– Ненавижу! – крылья носа раздуваются.
Я вся трепещу от злости. В первую очередь на себя, из-за своей глупости. Сама себе вырыла яму! Давид прав, если отец узнает, нас тут же поженят.