Случайная симфония
Шрифт:
Учителя по физике менялись с такой частотой, что мы не успевали запоминать их имен, не говоря о предмете. Физика тоже очень интересная наука, но то, как нам ее излагали – это было тихое издевательство. Ньютоны, динамометры и «правила правой руки» слились для меня в один печальный реквием и нескончаемый поток учителей. Кризис белорусского образования наметился еще в начале 2000-ых.
Математика, стройная и четкая система познания мира, внезапно рассыпалась на геометрию и алгебру. Если последнюю я еще худо-бедно понимал, испытывая трудности
На трудах мы либо слушали теоретическую часть, либо выпиливали какие-то заготовки непонятного назначения. При этом в девятом классе к нам вернулся старый трудовик, чьими работами из дерева была украшена вся школа. Я его уважал, но мои руки не испытывали пиетета перед ручной работой.
Зато в истории, ЧОГе, русском языке и литературе я был полубогом. К девятому классу история вышла на мой любимый отрезок – 20-ый век и тут я был неповторим. Я сыпал датами, фактами, измышлениями (а ведь об Интернете мы тогда имели только теоретическое представление).
Еще мне по-прежнему нравилось гонять с пацанами в футбол. Борьба к тому времени была забыта. Физрук криво усмехался, глядя на мою справку «подготовительная группа». Это была очень удобная справка: никакие нормативы я не сдавал и отметок не получал, в конце четверти мне ставили «зачет». Это не мешало мне регулярно участвовать в межклассовом сражении на поле, но иногда вынуждало ходить на лечебную физкультуру при школе. Правда, занятия по ней обычно вели ТАКИЕ практикантки, что я ничуть не жалел. Словом, со спортом я дружил всегда, несмотря на телесную и местами душевную эктоморфию.
Девятый класс проходил в некотором напряге. Мы все знали, что дальнейший выбор судьбы и профессии вершится именно сейчас. Многим троечникам прямо намекали, что их не хотят больше видеть в школе. Нас, «нормалистов», ждали с распростертыми объятиями. Учительница истории ждала меня в общественно-правовом классе.
Ребята начали сдавать экзамен по физкультуре. Глядя в окно, как они корячатся на разогретом майским солнцем стадионе, я грустно думал, что вот и пришла пора расставаться.
К нам пришел мужик с камерой и объявил, что мы можем почувствовать себя начинающими кинозвездами в роли выпускников. Меня он прозвал «сталкером», потому что именно в конце девятилетнего обучения дернул меня черт постричься налысо.
Я ляпнул на камеру, что хочу пойти в милицию. Тогда я слабо понимал, что всякий милиционер – это юрист, но не всякий юрист обязательно милиционер. В те яркие и солнечные годы я был еще порядочным болваном.
Начались экзамены посложнее. Решебник по математике я пронес, спрятав под брюками. Потом вышел «в туалет» нашел решения, выдрал их из книги, а ее забросил в кусты. Как там кто выкручивался – не знаю. Я вообще сел один на заднюю парту и все подчистую скатал. Не пойман не вор – свою четверку я получил.
Русица диктовала изложение. Мы с другом полностью записали текст, фиксируя предложения поочередно. Потом я расставил запятые (как умел конечно, я до сих пор не умею) и текст оказался готов. Она подсказывала нам, делая на месте запятых легкие взмахи рукой.
«Белорусский экзамен» прошел примерно так же, а билеты по истории мы заранее разложили с учителем так, как они будут лежать на экзамене и тянули потом те же. Я на всякий случай выучил все, кроме того я и так неплохо знал историю синеокой. Вытянул я «отрепетированный» билет и с блеском его преподнес.
Подбежав к школе узнать результаты, которые расклеивали на стекле у входа, мы с другом радостно заржали. Лето наконец-то почти началось.
Глава 29. Сборная Италии по футболу вылетает с чемпионата мира
В 2002 году я кое-как начал смотреть чемпионат мира по футболу. Хотя, заняться нам и без того было чем. Я с лучшим другом открыл для себя короткие вылазки на Минское море. Мы умудрялись искупаться, пожарить сало и просохнуть. Пиво не пили принципиально – было и так хорошо и весело.
В те годы столица жила совсем другой жизнью. Развлечений было мало, народ тянулся к отдыху попроще. В частности, городской пляж в июне был забит до предела.
Летом всегда было хорошо. Можно было ездить на велике, торчать в компе и гулять, гулять, гулять. Лысина моя плавно зарастала и гулять стало спокойнее. Итальянская сборная благополучно вылетела с чемпионата мира по футболу, несмотря на флюиды, которые я слал на японо-корейские стадионы. Дождей в то лето было немного. А может, это память надежно отсекла все самое плохое, оставив на воспоминаниях нежно-розовый налет.
С большей частью одноклассников мы распрощались. С некоторыми навсегда. Это было первое мое серьезное прощание с людьми, с которыми ты провел девять лет. Кого-то я потом встречал в районе школы, с некоторыми дружу до сих пор, будучи уверенным, что ничто так не сближало как совместная охота за майскими жуками, списывания и игровые приставки.
А потом мы снова пошли в школу.
Глава 30. О школе в целом
Если говорить о школьных годах, то это было самое веселое, необычное и волнующее время. Я влюблялся искренне, до потери координации, а шалил так, будто жил в казачьей вольнице. Но никогда, никогда я не назову это время легким.
На наши хрупкие умы вываливали тонны ненужной информации. Учительница по биологии (впоследствии она получит звание «Заслуженный учитель Республики Беларусь») говорила прямо: «Биологами вы все, конечно, не станете, но мой предмет знать будете». Она оказалась права два раза – мы точно не стали биологами (скорее, простейшими организмами) и выхватывали из ее предмета самые сочные и настолько же лично для меня бесполезные куски. Меня интересовали только майские жуки, ну и чуть-чуть генетика.