Случайная свадьба (+ Бонус)
Шрифт:
— Вот! — снова говорит бабуля, яростно гладя меня по голове. — Ты сама им не интересуешься, Мартуся. Ты знаешь, чем он занимается?
— Он этот… как его… — пытаюсь лихорадочно вспомнить, — ну как хореограф, только другое…
— Хореограф! — бабуля ржет так, что мы чуть с кровати не падаем, и у меня опять появляется чувство, будто это ржет Данилевский. — Ты еще скажи, балерун! Он же в инвалидной коляске, Мартуся, какой из него хореограф!
— Да знаю я, что не он, просто слово забыла, — пытаюсь оправдаться, —
— Палеограф он, Мартуся, смешная ты моя… В смысле, его… А что он любит, знаешь? Он, к примеру, знает, что ты любишь перепелок. И персики. И малину. И чтобы шелковую постель правильно стирали любишь. Кстати, он уже устроил за это разнос.
— Ты еще не знаешь, как они его на продуктах нагревают, — хочу рассказать, но бабуля меня останавливает.
— Ты это не мне, ты это Давиду расскажи, мужу своему, пускай он гордится тобой и радуется, какая у него жена умница. И переставай плакать ночами. Вот что тебе мешает так лежать, только не со мной, а с ним, и разговаривать?
— Ты что, ба! — пугаюсь я. — Он разве будет меня слушать? На смех меня поднимет, это в лучшем случае. А так у него один секс в голове. Они тут все повернуты на Давиде Давидовиче, только о нем и говорят!
— Все это кто?
— Кто в замке работает. А я может девочку хочу!
— Марта… — бабуля сглатывает и говорит хриплым голосом, — ты что, беременная?
— Я? Нет, с чего ты взяла? — мотаю головой, на краю сознания возникает мысль и тут же исчезает.
— Этот твой мужчина, первый… — бабуля опять сглатывает, — ты же такая правильная всегда была, Мартуся. А тут с первым встречным, можно сказать… Разве ты его любила, мужика этого?
— Это был Росомаха, бабуля, — говорю доверительно, — я по ошибке его таблетки выпила. Вот мне там и привиделось…
Прикусываю язык. Я не готова откровенничать даже с бабулей о своих видениях.
— Что привиделось? — бабуля даже дыхание затаила.
— Ничего, — отворачиваюсь, — зачем ты расспрашиваешь? Прям как Данилевский…
— А что ты хочешь, Мартуся? Там ты с таким пылом первому встречному отдаешься, здесь у родного мужа перед носом дверь который день закрываешь. Что он должен думать?
— Это все таблетки… — бормочу, пытаясь сообразить, почему для бабули мой сон про свадьбу остался тайной, раз уж она так хорошо осведомлена? Особенно про мой пыл…
— Марта, не придумывай, это же не таблетки от потенции. От них просто спишь лучше и все.
— Чего ты вдруг за него заступаться решила? — спрашиваю подозрительно. — И вообще ты какая-то странная стала. Твердая, неудобная. И руки у тебя шершавые…
— Похудела я, — сдавленным голосом отвечает бабуля, — переживаю за тебя...
И исчезает.
Поднимаю голову — конечно, никакой бабули нет и в помине, это все мое буйное воображение и склонность болтать по ночам. Меня в детстве даже к врачу водили,
Когда просыпаюсь, даже не помню весь разговор. Зато вспоминаю, что бабуля говорила про внутренний мир Данилевского. И понимаю, что она права.
Глава 18
Ко мне уже раз десять постучались с самыми разными вопросами — и где я буду завтракать, и не принести ли мне завтрак в постель, и что я именно желаю на завтрак.
Если честно, я надеюсь на завтрак с Данилевским. Все же, в словах бабули есть рациональное зерно. Мне следует получше узнать мужа, а вдруг у нас найдутся какие-то общие интересы?
Сегодня я более придирчиво подхожу к выбору наряда. Бабуля, конечно, утверждает, что Данилевский от меня без ума, но она всегда была известной сказочницей и любила приукрасить реальность еще при жизни. А сейчас ее и вовсе понесло, так что…
Выбираю удлиненное платье с поясом и в крупных цветах. Это из тех, что мы покупали с мамой, я пока не решаюсь надеть подарки мужа — я не привыкла к такой дорогой одежде.
Спускаюсь вниз и узнаю от Селима, что Давид уехал и вернется только к выходным. Просто класс! Вот пусть бабуля теперь только попробует за него заступиться!
Ничего не сказал, не предупредил. Умотал на неделю, и это в медовый месяц! Безобразие какое-то…
О том, что для меня его отъезд оказался новостью, не признаюсь. Деловито хмыкаю, как будто я в курсе, а сама достаю телефон, чтобы написать гневное сообщение. И с отчаянием понимаю, что у меня даже его номера нет. А главное, взять не у кого.
Представляю, как будет потешаться надо мной персонал, если я попрошу у них телефон собственного мужа!
— Так где вам накрывать, в столовой, на балконе или в беседке? — переспрашивает Селим, а я вздыхаю и безнадежно машу рукой.
— Давайте в беседке.
Пока несут завтрак, решаю пройтись к пруду. Вчера в потемках ничего было не разглядеть, интересно стало, как там при дневном свете.
И совсем если честно, хочется заново пережить те ощущения, которые вызвал во мне поцелуй Данилевского. Пускай и без Цефея. Хотя без него, конечно, не то. Без Данилевского.
Уголок оказывается в самом деле очаровательным — пруд, живая изгородь, стриженые аккуратные кустарники. Вот только… Что это?
Подхожу ближе. У пруда под изгородью стоит высокая подставка, на которую обычно ставят вазоны с цветами. Только сейчас на ней не вазон, а корзинка. Небольшая плетеная корзинка, ручка красиво перевязана белой лентой, а в корзинке малина. Крупная, спелая. И большой персик.
Ну хоть перепелку не стал туда совать, я их вчера объелась, этих перепелок. Зато визитку вложил. Дрожащими пальцами беру визитку.