Случайная жена
Шрифт:
Он планировал убить обоих пленников, чтобы не сболтнули лишнего, но когда Эрик сам бросился под нож, спасая бывшую супругу, неожиданно передумал. Через несколько лет, когда всё утихнет, можно будет вернуться, поднять старые связи, дождаться момента, когда Алина забеременеет, вновь похитить её и немедленно принести в жертву. И не придётся искать другую идиотку, отказавшуюся принять истинный Свет во время инициации. Эрик был уже не жилец, но для верности Леандр повернул нож, расширяя рану, чтобы усилить кровотечение. Добивать не стал, мстительно пожелав принцу помучиться перед смертью. Главное, чтобы светлая сама не открывала рот, когда её найдут. Как только короли узнают, что Алина – ключ к открытию Разлома, ей не жить. Хозяева Тёмных земель не станут колебаться, выбирая между вечным ожиданием катастрофы и физическим
От бега начало колоть в боку и Леандр остановился, опираясь на стену и тяжело дыша. Не мальчик, чай, бегать по подземельям, да еще и с кучей артефактов за пазухой. Хорошо, что уже недалеко. Переведя дух, он поспешил дальше. Тайный ход преграждала стена с простой деревянной дверью, а за ней находилась небольшая пещера, в центре которой был переносной алтарь, накачанный магией под завязку так, что высеченные на нём руны переливались ало-серебристым. Маленький тупичок, в котором магия вновь обретала силу. Коснувшись алтаря, эль Деккар взял столько силы, сколько был способен зачерпнуть, и переместился в одно из тайных убежищ на Земле. Оставаться в Кейренведе было слишком опасно. А здесь, в самом сердце жаркой Африки, в одном из поселений зулусов в хижине шамана хранились важные артефакты, один из которых позволял применять магию, но скрывал её наличие для всех, а второй искажал узор ауры. Раз в несколько лет Леандр «являлся» местному шаману, и тот истово верил в существование великого духа, защищающего племя. Но едва учёный шагнул из портала в хижину, как его тут же опутала сеть парализующего заклинания, а следом, не иначе, для верности, упала ещё одна. На шее, тихо клацнув, защёлкнулся антимагический ошейник, а на запястьях – наручники.
– Леандр эль Деккар, по приказу королей Тёмных земель и распоряжению Верховного Совета тёмных магов холдинга «Асгард-контрол» вы арестованы, – сообщил один из троицы ожидавших его мужчин. – Вы будете принудительно депортированы в Кейренвед, как только за вами прибудут. До этого момента имеете право хранить молчание.
Двое из группы захвата, бывшие рангом пониже говорившего, споро обыскали графа, тщательно просканировали одежду заклинаниями и изъяли все артефакты и записи. Леандр молчал, понимая, что теперь проиграл окончательно. Семейка ле Виассов шустро оправилась от похищения Эрика, собралась и нанесла ответный удар, безжалостно точно вычислив его и опередив на шаг. Где же он мог ошибиться?.. Но теперь оставалось лишь одно. Как только парализующие заклинания исчезли, граф эль Деккар резко и сильно прикусил правую щёку, раздавив вживлённую капсулу с ядом редкой черношеей камышовой химерины. Особенность яда состояла в том, что он убивал моментально, а в течение минуты после смерти полностью уничтожал мозг, превращая его в желе. Поднять для допроса того, кто был отравлен им, было невозможно.
– Тысяча дохлых демонов! – выругался главный, бросаясь к осевшему на землю Леандру. – Теперь полночи отчёты писать. Вот же учёная скотина, не мог сдохнуть во время депортации!
– Никогда не любил учёных, – процедил один из тех, что обыскивал графа. – Что у них в сушёных мозгах творится, не поймёшь. Деда отпускать?
– Отпускай, – махнул рукой командир. – Андрей, транспортируй жмура в холодильник, пусть его кейренведцы опознают и забирают.
Группа захвата исчезла в портале. Через несколько секунд в углу зашевелился старый шаман, с которого спали магические путы. Охая и растирая затёкшие суставы, подбежал к тайнику, в котором хранились амулеты, и глухо, по-звериному, завыл, обнаружив, что вражеские духи, убившие его божество, забрали все талисманы. Племя потеряло свою удачу.
* * *
Очнулась я в спальне замка Драмм-ас-Тор. Кто-то заботливый (я даже догадывалась, кто именно) переодел меня в сорочку и укутал в тёплое одеяло. Айлин, дремавший в кресле, моментально открыл глаза, стоило мне шевельнуться. Поднялся, ни на секунду не отрывая от меня взгляда.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
Едва зародившаяся в глубине души надежда на то, что всё это было всего лишь кошмарным сном, пискнула и скончалась, придавленная каменной глыбой реальности. Жалобно всхлипнув, я потянулась к Айлину, как никогда, нуждаясь в его уверенности, в его спокойствии, в его надёжности. Потому что у меня сейчас не было ни первого, ни второго, а земля уходила из-под ног. Мне необходимо было почувствовать, что я существую, что я – живая. Отчаянно, мучительно, нестерпимо. А все разговоры могли подождать.
Поцелуй не был нежным, скорее, жёстким и беспощадно настойчивым, но именно сейчас это ощущалось правильным и нужным. Мы целовались исступлённо, неистово и безудержно, не в силах оторваться друг от друга. Подрагивающими от нетерпения пальцами я коснулась рубашки князя, попыталась нащупать шнуровку, но не успела. Хрипло выдохнув, он судорожно, зло, одним рывком стянул рубашку, отбросил в сторону одеяло и коснулся губами моей груди через тонкую ткань сорочки. Я нетерпеливо выгнулась навстречу, плавясь от сумасшедшего желания. Айлин понял всё без лишних слов. Приподнялся, расстёгивая ремень и не отводя от меня взгляда. Тёмно-фиолетовые глаза лихорадочно блестели. Я тонула в них, разлетаясь на тысячи осколков и вновь собираясь в единое целое. Тихо, протяжно застонала от тягучей, почти болезненной вспышки удовольствия, раскрываясь, подчиняясь, чувствуя, как стучит сердце Айлина и как моё собственное вторит ему в том же сумасшедшем ритме. Каждым движением, каждым поцелуем князь вновь и вновь утверждал права на меня. Право сильного. Право главного. Право любящего. «Моя!» – читалось в его глазах. «Моя!» – стучало сердце. И я не спорила, с готовностью соглашаясь со всем, безмолвно отвечая губами, взглядом, всей сущностью: «Твоя. Навсегда твоя…»
– Полагаю, это можно считать ответом, что чувствуешь ты себя вполне неплохо, – произнёс Айлин много позже, когда мы, насытившись, наконец, друг другом, лежали обнявшись.
– Можно, – согласилась я, утомлённая настолько, что лень было даже языком шевелить. Хотелось так и заснуть на плече у князя. – Я чувствую себя просто замечательно.
И тут же тревожно вздрогнула, вспомнив очень важную вещь. Поднялась на локте, заглянула Айлину в глаза и задала вопрос:
– Эрик… он жив?
Спросить, мёртв ли принц, не повернулся язык. Отчаянно хотелось верить в лучшее, пусть я и не слышала дыхания Эрика в последние бесконечно длинные минуты перед тем, как нас наконец-то нашли.
– Жив, – успокоил меня князь. – Кузен выбрал крайне неудачное время и место для того, чтобы умереть. От такого количества некромантов за Грань еще никто не уходил.
Я выдохнула, чувствуя, как потихоньку разжимается чудовищная пружина, как уходит напряжение. Даже после услышанных накануне откровений предпочла бы не иметь никаких дел с Эриком. Как и Кристиэль, рыжий принц обладал слишком альтернативной моралью, действовал, исходя из личных интересов, и плевать хотел на мнение всех окружающих. Но смерти ему я не желала. Оставалось ещё одно – рассказать, зачем я понадобилась Леандру эль Деккару.
Распиналась я минут десять, вспоминая всё, что рассказывал сам гений от науки и что с его слов передал мне Эрик. О том, что согласилась бы лишиться дара, если бы после этого я перестала быть средством для открытия Разлома, тоже упомянула. Ожидала любой реакции, кроме спокойного:
– Я знаю.
– А почему тогда слушал? – Я растерянно моргнула.
– Всегда любопытно сравнить две версии, – улыбнулся он в ответ. – Тем более, когда одна из них принадлежит Эрику.
– Кажется, я многое пропустила, – задумчиво протянула я. – Что за гадость вколол мне Дарин?
– Обычное снотворное. – Айлин потянулся за отброшенной на кресло рубашкой. – Я решил, что незачем тебе смотреть на трупы.
– И что теперь будет? – озабоченно спросила я.
– Небольшой семейный совет в урезанном формате, – ответил князь. – В полдень. Ты будешь со мной.
Я вздохнула и попыталась не искушать судьбу лишними размышлениями о том, в качестве кого там буду я. Безрезультатно, конечно. Внутренний голос заунывно вещал, что наверняка не свидетелем. Я и так, после недавних событий, королям как кость в горле, а тут такой чудесный повод на законных основаниях решить проблему. «Порешить», – я криво улыбнулась. Мало кто из власть имущих любит, когда их интересы не соблюдаются. Но, как говорится, ввяжемся, а там видно будет. Уже одно то, что мою участь будут решать не за закрытыми дверями, внушает надежду.