Случайность
Шрифт:
— Они не знают.
— В смысле? Никто из школы не позвонил им?
— Они не позвонили Брэди, не позвонили и мне.
Я вздохнула.
— Что ж, я рада. Думаю, они не назначили тебе отработку, верно?
— Нет.
Я кивнула.
— И зачем я спрашивала?
Он безрадостно рассмеялся.
— Когда я вернулся домой после тренировки, мой папа держал в руках письмо о зачислении в университет. Он улыбался по весь рот, а мне захотелось его разорвать.
—
— Потому что он там учился. В Университете Дьюка. Не пойми меня неправильно, это отличное место. И там очень нравится моей сестре.
— Тогда в чем проблема?
— Меня приняли еще и в Институт искусств Далласа, — я подождала, пока он сделает глоток колы. — Папа не знал о том, что я пробовался еще и туда, так что я каждый день первым проверял почту, чтобы он не узнал об этом.
— Но сегодня тебя не было, потому что ты был со мной у школы.
— Это не твоя вина. Но он даже не упомянул об этом. Даже не задумывался. Он был слишком занят мыслями о футбольной стипендии, которую я, по его мнению, должен получить. Ему было не важно, что я сделал что-то за его спиной.
— И что ты собираешься делать?
Уэстон вытащил смятую бумагу из письма из кармана.
— Я вытащил письмо из мусорного ведра.
Я почувствовала, как загорелись мои глаза.
— И ты собираешься ехать туда?
Он уставился на бумажку.
— Я понимаю, что учиться и там, и там будет невозможно.
— Ты так и не ответил.
Он посмотрел на меня.
— А как ты думаешь? Мои родители не помогут мне с обучением, и тогда я не буду жить в нормальной квартире.
— Тогда ты будешь и работать, и учиться. Ты не первый студент, кто будет так делать.
— Я не этого боюсь. Я просто… Это будет большой пощечиной для моих родителей.
— Но это твоя жизнь, — эти слова были просты и заезжены, но это все равно было правдой. — Чтобы сказал тридцатилетний ты самому себе сейчас?
— Если он сидит в офисе и разбирается с какими-нибудь юридическими документами, то, вероятно, ругается на меня.
Я пожала плечами и посмотрела на небо.
— Звучит так, будто ты уже знаешь ответ.
— Но есть разница между долгом и желанием, верно?
— Да, и ты должен стать тем, кем хочешь.
Он посмотрел на меня и улыбнулся, и я встретилась с ним взглядом. Он мгновение смотрел на меня, а затем его взгляд упал на мои губы.
— Ты пахнешь мороженным.
У меня перехватило дыхание.
— И что?
— Мне просто стало интересно, похожа ли ты на мороженое на вкус.
После небольшой паузы я начала хохотать.
Уэстон
— Что? Что смешного?
Я не могла прекратить отвратительное хихиканье, вырывающееся изнутри меня, а глаза были полны слез. Уэстон хмыкнул.
— Что ж, я рад, что сейчас темно, — сказал он, потирая затылок.
— Почему это? — спросила я, вытирая глаза.
— Потому что мое лицо сейчас ярко-красного цвета.
Я толкнула его в бок.
— Не смущайся. Если бы кто-то сказал мне две недели назад, что ты сегодня это скажешь, я бы подумала, что он сошел с ума.
— Две недели назад ты хотела бы, чтобы я поцеловал тебя?
Я смотрела на него лишь боковым зрением, опустив взгляд на свои ноги.
— Нет.
— Нет?
— По той же причине, почему я не хочу, чтобы ты поцеловал меня сейчас.
В его глазах промелькнуло понимание.
— Олди.
— Да, — сказала я, складывая губы в жесткую линию. Он кивнул, уступая. — Сегодня есть какая-нибудь вечеринка? — спросила я, отчаянно пытаясь сменить тему.
Уэстон откинулся назад и скрестил руки за головой.
— Я не знаю, и меня это не волнует.
Я подползла поближе к нему, и мы, глядя на звезды, стали обмениваться воспоминаниями о начальной школе, ненавистью к миссис Тернер и множеством других вещей, не затрагивая только то, что касалось Эрин Олдерман.
— Ты будешь скучать по школе? В смысле, ты ведь должен, — сказала я, удивленно покачивая головой. — Ты здесь словно Бог.
Он рассмеялся.
— Бог ада — это дьявол. Не особо удачный комплимент.
— Туше, — я стала качать ногами вперед и назад, чувствуя прохладный воздух, просачивающийся через ткань джинсов. На улице было достаточно тепло для птиц и насекомых. Их щебетание и жужжание в траве складывались для меня в персональную симфонию.
Мы допили наши банки с газировкой, после чего Уэстон смял их и кинул за наши спины. Он помог мне слезть, обошел машину и открыл мне пассажирскую дверцу. Я залезла и села на свое место, а он посмотрел на меня.
— Делаешь что-нибудь на весенних каникулах?
Я покачала головой.
— Мои родители уезжают кататься на лыжах с членами их церковного собрания. Я должен поехать на Южный Падре (Падре — американский остров, расположен на южном побережье штата Техас) с Олди, Брэди и еще почти всеми из футбольной команды и команды черлидерш, но хочу отказаться.
Я нахмурилась, запутавшись.
Уэстона это явно забавляло. Он облокотился на дверцу, глядя на меня со своей совершенной, милой улыбкой.