Случайные связи
Шрифт:
— Все будет хорошо, девочка моя, — шепчет Саша, — все будет хорошо. Я с тобой. — Шепчет Саша. Ее не слышно из-за Марусиных рыданий. — Где ты будешь жить? Он оставляет вам квартиру?
— Нет, он купил нам другую. Поскромнее. Давно уже. Даже обставил ее. Готовился, сволочь! А я и не знала ничего. — Всхлипы. — Завтра нужно собирать вещи и переезжать. — Всхлипы. — А я уже привыкла! Это же мой дом! Он нас из дома выгнал. Приведет туда свою шалаву. Она будет спать на моей кровати! Понимаешь, на моей кровати!
— Вот именно, на твоей кровати, — говорит Саша. — А ты будешь спать на
— Мне, повезло? Ты что издеваешься? Как в такой ситуации вообще можно говорить о каком-то везении?! — Маруся от возмущения даже перестает рыдать. Смотрит на Сашу с ненавистью. Будто она причина всех ее, Марусиных, несчастий.
— Тебе повезло, — отвечает Саша жестко. — Он не выгнал тебя на улицу. Он о тебе позаботился. О тебе и о вашем сыне.
— Да пошел он со своей заботой! Заботливый нашелся! Ненавижу! Ненавижу! Он мне всю жизнь испоганил! Сколько лет я на него угробила! И что теперь? Он вышвыривает меня как старый облезлый шкаф! Без сожалений, без благодарности! Он остается в нашей квартире! Он остается с бабой! А я остаюсь одна! А скольких я мужиков отвергла! И все ради этого козла, который, в конце концов, меня же и бросил! Это ты называешь заботой?
— Он не выгнал тебя на улицу, — повторила Саша. — Он поступил порядочно, насколько вообще сейчас можно говорить о порядочности. Поверь мне, наступит день, когда ты скажешь своему мужу спасибо, за то, что он освободил тебя от себя. Я вот своему бывшему уже сказала спасибо. Я ему и в самом деле очень признательна за то, что он ушел, — Саша улыбается, она думает об Александре. — Возможно, тебе предстоит сейчас пройти все круги ада, но ты должна знать, что впереди тебя неизбежно ожидает чистилище, а потом и рай. Я знаю, что сейчас в это невозможно поверить, но так будет…
Саша заходит в книжный магазин. Ее внимание привлекает обложка одной книги среди новинок. Тонкая женщина в синем платье на фоне бирюзового моря. «Большая энциклопедия мгновений», читает она название. Имя автора. Имя автора знакомое. Слишком знакомое. Ее критский писатель. Ее незабываемое островное приключение. Прекрасное мгновение ее жизни. Он все-таки издал свой роман. Его мечта сбылась. Саша улыбается. Берет в руки книгу. Толстая, тяжелая. Необыкновенно трудолюбивый писатель.
Саша листает книгу. Тут есть посвящение. «Музе, принявшей облик обычной земной женщины, похожей на Ахматову в молодости, посвящается. Спасибо за поддержку и веру». Саша улыбается. Идет к кассе, сжимая в руках книгу.
Она читает книгу. Восхищается и гордо говорит мужчине, ближе которого у нее сейчас нет никого на свете, что знакома с автором этого романа. Но умалчивает о том, что знакома с ним была очень близко. Что он даже любил ее несколько мгновений. Может быть, несколько мгновений, а, может быть, и всю жизнь. Саша этого не знает.
Пророчество писателя сбылось. В точности.
— Два знакомых писателя у одной женщины, почти не имеющей отношения к искусству… Это удивительно и, я бы даже сказал, подозрительно, — ревниво ворчит Александр. — И кто из нас талантливее?
— Конечно же, ты! — Саша хохочет. — Ты! Кто же еще?! Ты самый талантливый на свете человек! Самый лучший! Для меня-то уж точно!
— Иди ко мне, моя муза!
— Как ты относишься к живописи? — спросил однажды Александр у Саши.
— Весьма положительно, даже не смотря на то, что как-то один знакомый художник заявил, что у меня нет абсолютно никаких способностей к рисованию. Это, собственно, и стало толчком к моему увлечению фотографией. Знаешь, я тогда сильно обиделась на этого человека. Сама не понимаю почему. И, честно говоря, некоторое время даже испытывала отвращение к изобразительному искусству. К счастью, это длилось недолго.
— Ну что ж, тогда я приглашаю тебя на вернисаж. Моя знакомая галеристка, у которой я в былые времена приобретал картины, позвала меня на выставку одной презабавной художницы.
— И что же такого забавного в этой художнице? — поинтересовалась Саша.
— Понимаешь, она всю жизнь была искусствоведом, всю жизнь продвигала работы своего мужа-художника. Честно говоря, из-за своей одержимости мужем, его мнимой гениальностью, приобрела репутацию городской сумасшедшей. Она извела всех галеристов города — все пыталась пристроить творения покойного мужа. Устраивала истерики, когда их не хотели брать. А если их все же выставляли, а они не продавались, опять же шумела, что полотна неправильно повесили, освещение не то, да и вообще кругом одни бездари, которые гениальную картину продать не умеют. И публика к ним та еще ходит, раз покупает всякую дешевку, а не великие вещи, которые спустя пару столетий станут классикой и будут стоить миллиарды. И вот эта дама неожиданно пропадает на несколько месяцев. Марина, моя знакомая, вздыхает, наконец, спокойно, но… дама появляется вновь. И чтобы ты думала, она приносит фотографии своих полотен. Заметь, своих! Никто и не предполагал, что она тоже пишет. И тут выясняется, что она-то как раз пишет талантливо, в отличие от своего мужа. Такая занятная история. Так что, идем?
— Идем, — отвечает Саша. Она уже начинает догадываться, о каком искусствоведе, неожиданно ставшей художником, идет речь.
— Это было в день, когда в Москве шел первый снег. Он медленно опускался на Страстной бульвар, преображая его, делая его из серого, будничного, белым и праздничным. Я сидела в кофейне, — повествовала художница в старомодном вечернем платье, стоя посреди зала перед микрофоном. — Итак, я сидела в кофейне, и тут ко мне спустился ангел. Разумеется, он был без крыльев и без нимба над головой. Он имел вид вполне обычной молодой женщины. У нее был большой фотоаппарат. Чудесная идея для ангела — превратиться в женщину-фотографа, чтобы я ничего не заподозрила. Но меня не обмануть, я все равно догадалась, кто это был на самом деле. Она передала мне послание от моего покойного мужа, — произнесла торжественно женщина и умолкла. Глаза ее сияли безумным блеском. Публика начала встревожено перешептываться — делиться сомнениями по поводу вменяемости дамы.