Случайный контракт

Ручей Наталья

– Знаете… – Она качает головой, как будто раздумывает: говорить или нет? И все-таки продолжает: – Мне жаль, что вы стали свидетелем этой неприятной сцены. И я прошу прощения, что попыталась вас в это втянуть.

Она обнимает себя руками, и в этот момент кажется очень ранимой. Но не потому, что ей пришлось извиняться. Разве только отчасти.

– С прошлым, – она переводит дыхание, – с прошлым нужно разбираться самим.

– Это не прошлое.

Она вскидывает на меня взгляд, открывает рот, чтобы

оспорить мое заявление, но я действительно не поклонник романтической чуши. Поэтому говорю прямо, как есть.

– Ты принимаешь от него подарки. Принимаешь, – добавляю с нажимом, – рядом с футляром лежала лента от упаковки, а это значит, что ты ее вскрывала. Ты пишешь ему записки. Твоя чашка с кофе осталась нетронутой. И ты предложила ему альтернативу. Да, чай пахнет скверно, на вкус вообще трудно представить, что это за гадость. Но ты оставила ему лазейку остаться. А могла просто выставить. Поэтому признаешь ты это или нет, но для тебя он не прошлое.

Она отводит взгляд в сторону. И хрен знает, что тянет меня за язык. Может, эта ее ранимость или отходняк после сериалов Марины.

– Важно помнить, что у всего есть срок годности. В том числе и у возможности помириться.

– Это невозможно. Вы просто не представляете… – она осекается, понимая, с кем пытается говорить о личном, и мгновенно закрывается за дежурной улыбкой. – Спасибо, что занесли колье.

Скорее всего, ей все еще неловко за секундную откровенность, поэтому я шутливо интересуюсь:

– А за чебуреки?

Вот теперь она улыбается по-настоящему, непринужденно, тепло.

– За них в первую очередь.

Я уже собираюсь уйти, когда вдруг вспоминаю.

– Кстати, насчет чая. Ты знала, какой он?

– О да! Купила в одной чайной лавке. Причем обычно там всегда самый вкусный чай, ну я и взяла, когда мне посоветовали. Продавщица была такой милой, так убедительно уверяла, что чай замечательный. Но я сама виновата: не обратила внимания на то, что она в положении.

Киваю. Знаю я эту продавщицу. Из той же семьи, что и Яров. Это нам еще повезло, что эта банда, которая уболтает любого, торгует чаем. А если бы мясом?

Мой смартфон оживает. Из приемной тоже доносится трель. В холл заходит клиент. А в кабинете ждет приговора пижон.

– Ириске привет, – бросаю я.

Выйдя на улицу, отвечаю на вызов. По работе, понятное дело. Пока вхожу в суть вопроса, пока раздаю указания, оглядываюсь, услышав шаги за спиной, и вижу Валеру. Быстро. За тот подвиг, который он совершил, я позволил бы ему посидеть чуть подольше.

Он спускается со ступенек и тут же хлопает себя по карманам. Достает сигареты, несколько раз щелкает зажигалкой, жадно затягивается, а потом замечает меня.

– Друг… – усмехается. – Что-то раньше у нее таких друзей не водилось.

– Я так понял, раньше у нее

не только в этом вопросе было иначе.

Он снова затягивается, выпускает вверх струю сизого дыма, а потом отбрасывает в сторону сигарету и подходит ко мне.

– Если ты и правда ее друг, – говорит с вызовом он, – ты же хочешь, чтобы у нее все было хорошо? Так помоги. Помоги, чтобы так все и было.

– Как по мне, – пожимаю плечами, припомнив крысу в руках, – я для этого уже достаточно постарался.

Но он словно не слышит. Что-то вбил себе в голову и прет напролом.

– Мы помиримся, – говорит убежденно. – Мы столько лет вместе, она – все для меня. И я знаю, что она меня все равно любит. Невозможно разлюбить за неделю. Все ошибаются, разве не так? И все ошибки можно исправить.

– Ну, есть, к примеру, те, после которых остается машина всмятку и пепел на кладбище. И даже если машину позже починят, вряд ли это можно назвать исправлением.

– Смешно, – хмыкает он. – У меня ошибка попроще. Да это вообще просто косяк!

Так… Драгоценности, неделя с момента их расставания, обоих еще крутит друг возле друга.

– Это не косяк, а левак, – делаю вывод.

Он снова вздыхает.

– Пусть так.

Качает головой, ерошит волосы. Черт, он меня от горя, случайно, с Лейлой не перепутал? Тру бороду, чтобы у него прорезалось зрение. Но все, чего я добиваюсь…

– Ну ты же, как мужчина, меня можешь понять, – говорит он убежденно.

– Да хрен там! – я наконец-то взрываюсь и тоже бросаю пижона.

Достал, честное слово. У меня Марина замуж выходит, у меня на завтраки творог с фруктами, у меня по утрам минералка без газа, у меня в горничных Маргарита Аркадьевна. А у него сразу две женщины за неделю!

Ну ничего, думаю, сегодня вечером я свою статистику снова поправлю.

Целый день работаю на износ, предвкушая, какое меня ждет приятное шоу. По офису разносится душераздирающий запах успокоительного чая.

– Это остатки! – выпаливает секретарша, заметив, как я стою в дверях и принюхиваюсь. – Я просто не успела у них отобрать!

– Ладно-ладно, – отмахиваюсь миролюбиво.

– Александр Юрьевич, вы же помните, что в субботу вас пригласили на вечеринку? – напоминает она перед моим уходом домой.

– Вот черт!

И не пойти нельзя: все же хороший клиент. И как оставить новую горничную на растерзание Маргариты Аркадьевны? Я собирался как-то ее поддержать морально в первое время.

Хотя, если выбрать не очень пугливую…

Давненько я не возвращался домой в таком настроении. Все же предвкушение играет ничуть не меньшую роль, чем процесс.

– Как у нас здесь? – спрашиваю, когда горничная встречает меня у двери.

– У нас все готово, – рапортует сухо она. – Ждем только вас.