Случайный знакомый. Другая страна
Шрифт:
Яна ещё долго пыталась убить надежду на то, что незнакомый парень, с которым она увидится вечером, окажется Максимом. В конце концов это ей почти удалось. Более того, она почти убедила себя в том, что Максим-то ей совершенно ни к чему. Просто случайный знакомый, с которым она встретилась на спектакле и провела вечер в пустой болтовне. Более того, он оказался тем самым человеком, который причинил ей боль — ведь именно Макс выяснил, что к исчезновению программы самое прямое отношение имеет Олег Кудасов. А гонцов, принесших плохие вести, было принято казнить, и совершенно не напрасно.
В общем, к родителям Яна направлялась в совершенно противоречивом настроении. Она уже и сама не понимала — то ли она надеется увидеть здесь Макса, то ли не хочет этого, то ли считает встречу просто невозможной. Но больше всего в её душе было все-таки тайной надежды, хотя признаваться в этом даже самой себе Янка не собиралась.
Ехать надо было остановок десять, и, сидя в полупустой маршрутке, Яна вновь и вновь убеждала себя в том, что она романтически настроенная дура. Не помогло. Во всяком случае, она несколько секунд помедлила, прежде чем свернуть во двор, в котором выросла. А потом в нерешительности остановилась перед знакомой дверью, на которой знала каждую царапину. Никак не могла решиться поднять руку и нажать на белую кнопку звонка, как будто за дверью её поджидало нечто невероятное.
Впрочем, когда она наконец позвонила, дверь ей открыл самый обычный, хотя и горячо любимый папа. Владимир Федорович нежно расцеловал дочь и слегка подтолкнул её в сторону кухни со словами:
— Мама, естественно, до сих пор возится у плиты. По-моему, нас ожидает нечто необыкновенное.
Елена Сергеевна действительно хлопотала возле кухонного стола. После бурных объятий она отступила на пару шагов и критически осмотрела Яну:
— Господи, ты, по-моему, ещё похудела! Ты вообще ешь что-нибудь или нет?
— Ем, причем много, — доложила дочь. — Кстати, за последний месяц я не похудела, а поправилась на полтора кило. Ты мне каждый раз говоришь, что я худею. Если тебе верить, то я уже не ходить, а летать должна, потому что вес у меня отрицательный.
Однако мать слушать её не желала. Сокрушенно качая головой, она приговаривала:
— Нет, отец, ты только посмотри на этою заморыша! И в кого она у нас такая?
Действительно, сама она была похожа на сдобную булочку, да и Владимир Федорович тоже был невысоким крепышом с изрядным круглым животиком. Не слушая причитаний, Яна быстро схватила кусочек селедки, а потом ловко поддела вилкой маринованный гриб.
— Не хватай куски перед едой! — строго заметила Елена Cергеевнa. — И вдобавок грязными лапами. Иди мой руки и подожди немного, сейчас гости явится, и все за стол сядем.
— Мам. так как все-таки этого дизайнера зовут? — как бы между прочим поинтересовалась Яна равнодушным тоном, отправляя в рот ломтик ветчины.
— Говорю тебе, не хватай куски! Брысь в ванную! А как этого мальчика зовут, я не помню. А что?
— Ничего. — пробормотала Яна и выскользнула из кухни. Значит, гости вот вот прибудут. Интересно, как Макс отpеaгирует на такую неожиданную встречу? Нет, наверное, это действительно судьба! Хотя почему она решила, что это все-таки окажется Максим? И почему элементарное совпадение, совершенно случайное, должно стать каким-то знаком свыше? Нет, глупости и ещё раз глупости!
За шумом воды Яна не услышала звонка в дверь. Лишь закрутив кран, она поняла, что гости уже здесь — в прихожей слышались приветственные восклицания женщин и неразборчивые мужские голоса. «Здравствуйте нам, — oпешила Янка. — Ну просто в самый подходящий момент явились. Вот сейчас вывалюсь из ванной здороваться. Нет, надо переждать, пока они в комнату не уйдут».
В её левый висок заколотил крошечный дятел. Янка присела на край ванны, приложив ладонь к прыгающему сердцу. Теперь она точно знала — это Максим. И ещё она знала, что это именно тот человек, который сейчас больше всего ей нужен. Она взглянула в зеркало. «Боже мой, ну и пугало!» Осторожно приоткрыв дверь, Яна выскользнула в прихожую, схватила свою сумочку и тут же нырнула обратно. Расслышать голоса в комнате она не успела. «Ладно, успеется. Сейчас приведу себя в порядок и пойду туда. Надеюсь, я не забыла косметичку на работе».
Несколько раз глубоко вдохнув, Яна решительно направилась навстречу своей судьбе. Войдя в комнату к гостям, она лучезарно улыбнулась. Навстречу ей из кресла поднялся тщедушный коротышка с торчащими передними зубами, похожий на недокормленного кролика Роджера. Вечер явно не задался.
Вечером, после визита к родителям, Янка вернулась домой злая, как мегера. Швырнула на стол пакет, собранный матерью, и забралась в ванну. Лежа в горячей воде с пышной пеной, она не переставала сквозь слезы вслух ругать себя. Нет, ну надо же быть такой идиоткой, чтобы напридумывать себе черт знает чего! Мало того, что размечталась о неожиданной встрече с Максимом, так ведь ещё и действительно ждала этой встречи! Зачем ей сдался этот странноватый парень, она ему вовсе не понравилась, он с ней потащился на телекомпанию только от скуки да из любопытства. Да и он сам ей совершенно не нравится, ничего в нем хорошего нет, у неё таких Максимов тысячи ещё будут? Нет, не таких, такие ей на фиг не нужны… И вообще ей сейчас никакие мужики не нужны, пропади они все пропадом. Ей Олежек Кубасов столько крови попортил, что теперь впору курс реабилитации проходить, а не на шею первому встречному кидаться. Может, этот Максим больной какой-нибудь? СПИДом, например, болеет… Или маньяк! А может, просто извращенец — то-то он к ней приставать так и не начал, несмотря на подходящую обстановку и изрядное количество выпитого. Точно, извращенец. Или маньяк… Или дебил…
Яна почувствовала, что начала дремать, расслабившись в теплой воде. «Так и утонуть недолго, — строго заметила она сама себе. — Вот уж идиотская смерть! Хотя почему бы и нет? Если умирать во цвете лет, то пусть при этом хотя бы приятно будет. Может, и неплохо было бы. По крайней мере никаких проблем, думать ни о чем не надо… Правду, похоже, говорят, что каждый более-менее мыслящий человек обязательно о самоубийстве задумывается. Стоп, что это за глупости?»
Спать она легла довольно рано. Выпила чаю с медом и, несмотря на страх бессонницы, заснула как убитая. Ни Максим, ни Олег ей не приснились — и вообще ничего не снилось. А утро показалось ей тусклым и безрадостным. Было такое ощущение, что в жизни теперь ничего больше не будет, кроме работы. Да и любимая работа внезапно стала для Яны какой-то неинтересной, рутинной. Идти на телекомпанию жутко не хотелось Она набрала номер своего рабочего телефона, и после нескольких длинных гудков трубку снял её коллега Николай.
— Коль, это Соколова. Я что-то приболела, на работе вряд ли сегодня появлюсь. Позови Эдика.
В ответ она неожиданно услышала:
— Ты, Соколова, вовсе ума лишилась. Какая работа, какой Эдик тебе в воскресенье? Проснись да на календарь взгляни.
— Ох и ничего себе! — удивилась Янка. — Ладно, Коля, спокойного тебе дежурства.
Действительно, она совершенно забыла, что нынче воскресенье. Это означало, что в эфире будет лишь утренний повтор да итоговый выпуск новостей. Только одна съемочная группа дежурила по воскресеньям на телекомпании — на случай, если приключится что-то непредвиденное, из ряда вон выходящее. Например, взорвется нефтеперерабатывающий завод или арестуют губернатора.
С чувством выругавшись, обескураженная Яна вновь завалилась спать. Весь день она бродила по квартире как сомнамбула. Лень было даже выйти за хлебом, но все-таки пришлось — голод выгнал. К счастью, хотя бы не пришлось готовить — в принесенном от родителей пакете еды было на несколько дней. Целый вечер она тупо жевала то бутерброды, то холодную курицу, то фаршированную рыбу, усевшись перед телевизором с тарелкой на коленях и бездумно пялясь в экран. Наконец, поймав себя на том, что смотрит выступление Петросяна, Яна с досадой вырубила звук и включила музыкальный центр. Программа «Вести» под американские блюзы 30-х годов смотрелась просто изумительно. Впрочем, Янку это мало развлекло. Сидя с ногами в большом кресле, она листала какой-то детектив и временами, сама того не замечая, принималась тихо плакать — без видимой причины. По крайней мере сама она такой причины не видела, кроме дурного настроения.