Слуга Империи
Шрифт:
Одна из горничных принесла длинный домашний халат, и только тогда Накойя нарушила молчание:
– Госпожа, не только на моей памяти, но и на памяти моего отца семейство Шиндзаваи неизменно пользовалось всеобщим уважением. Прежний властитель, Шатаи, отец Камацу, был полководцем клана Каназаваи в те годы, когда трон Имперского Стратега занимал властитель Кеды. Никто и никогда не слыхал, чтобы Шиндзаваи нарушили слово или предали союзника. Их честь не вызывает сомнений.
Мара все это знала. Когда горничная застегнула на ней халат, она почти с нескрываемым раздражением ответила своей
– Но сейчас их положение вызывает серьезные сомнения.
– Да, после неудавшихся переговоров и Ночи Окровавленных Мечей многие затаили злобу, - согласилась Накойя.
– Большинство пострадавших семей придерживаются того мнения, что не приключилось бы никакой беды, если бы у самых истоков императорских затей не стояло Синее Колесо и в первую очередь семейство Шиндзаваи.
Но Мара совсем не нуждалась в напоминаниях: из тех, кто потерял близких, многие возлагают вину на Шиндзаваи. Связать с этой семьей свой дом посредством брачного союза означало для Мары сильно пополнить список врагов.
Нет, решила Мара, когда очевидные резоны советницы мало-помалу вернули ее из омута растерянности к способности здраво рассуждать. Суть дела заключалась совсем в другом. Хокану достаточно привлекателен, и хотя ее глубочайшую привязанность к Кевину омрачали неразрешимые противоречия, она никогда не обманывала себя фальшивой надеждой, что любовь может сделать мужа из раба. Ее терзания проистекали из иной истины: она и помыслить не могла без отвращения о том, чтобы по доброй воле передать любому властителю право управлять ее собственной жизнью. Недолгий опыт подчинения прихотям Бантокапи оставил лишь самые омерзительные воспоминания, но этим дело не ограничивалось.
Мара вздохнула и через открытый дверной проем уставилась в сад. Косые тени пересекали дорожку между рядами кустов акаси. Тучные земли, некогда принадлежавшие ее отцу, а до него - многочисленным предкам, радовали глаз Мары и теперь, спустя долгие годы после того, как она унаследовала эти угодья. С вершины своих нынешних успехов властительница обозревала прожитые годы и размышляла над открывшейся ей истиной, которая оказалась неожиданно простой. Долгая минута протекла, прежде чем она сказала Накойе:
– Благодарю тебя за совет. Теперь можешь идти. Когда старая женщина, поклонившись, удалилась, Мара вновь погрузилась в раздумье. Как много событий в ее жизни было прямым следствием преображения скромной послушницы в правящую госпожу! Многочисленные обязанности, пугающая ответственность и даже постоянно подстерегающая опасность - все это оказалось вовсе не таким уж страшным, как представлялось вначале. С тех пор она познала радость, даруемую властью, и упоение силой собственного разума, когда удавалось расстроить козни противников в Большой Игре. Она обрела свободу и возможность следовать новым идеям. Возможно ли представить, чтобы она каждый раз перепоручала принятие решений кому-то другому? Неужели она могла бы удовольствоваться развешиванием клеток с певчими птичками, неустанным обновлением убранства гостиных или устройством чужих браков, как другие знатные дамь!? Иногда женщины прибирали власть к рукам и добивались замечательных результатов. Могла бы она брать пример с Изашани Ксакатекас
Мара снова вздохнула.
В этот момент чья-то тень упала на перегородку, обращенную в сторону сада, и знакомый голос прогудел:
– А я знаю, о чем ты думаешь.
Подняв глаза, Мара увидела Кевина, наблюдавшего за ней с кривой усмешкой. Как и всегда, он высказал свое мнение, не дожидаясь, пока его спросят:
– Ты и так, и этак прикидываешь, на что оно будет похоже, если ты решишь малость отдохнуть, а этому молодому Шиндзаваи предоставишь заниматься делами.
От изумления Мара ахнула и засмеялась:
– Ах ты... чудище!
Кевин единым махом пристроился рядом с ней, отбросил со лба рыжие волосы, отросшие до вопиющей длины, и, склонившись к ней, на мгновение замер в неподвижности.
– Я прав?
Она поцеловала его. Обаянию Хокану еще можно было как-то противиться, но этот буян словно дурманил ей голову.
– Да, пропади ты пропадом...
– шепнула она.
– Могу тебе точно сказать, на что оно будет похоже. На глупость.
– Он привлек ее к себе и вернул поцелуй.
– Ты любишь власть.
– Я никогда не стремилась облачиться в мантию Акомы, - возразила она. Ее голос звучал настораживающе резко.
– Я знаю, - беспечно подтвердил он, не принимая ее вызов.
– Но это ничего не доказывает. Тебя хлебом не корми, только дай покомандовать.
Мара снизошла до улыбки:
– Никто твоего мнения не спрашивал.
Она не стала оспаривать его утверждение. Для Кевина это послужило верным признаком, что он попал в точку. Успокоившись, она откинулась назад и прильнула к его плечу. А он упрямо продолжал гнуть свою линию.
– Твой гость - не слабак. Если уж он станет супругом, командовать будет он, и если я правильно понимаю цуранские традиции, главенствовать тебе уже никогда не придется.
– Издевательски ухмыльнувшись, он спросил: - Ну, так как? Собираешься за него замуж?
Мара возмущенно дернула его за бороду:
– Дуралей!..
– Прежде чем он успел взвыть от такой любовной ласки, она выпустила бороду из рук и едва заметно улыбнулась.
– Возможно.
– Увидев, как расширились его глаза, она поспешила добавить: - Политическая обстановка неблагоприятна. И еще осталась парочка дел, которыми надо заняться вплотную.
– Например?
– поинтересовался Кевин, озабоченный не на шутку.
Понимая, что за мнимой легкостью его тона скрывается неподдельное беспокойство, Мара ответила коротко и неумолимо:
– Например, расправиться с Тасайо Минванаби.
Трапеза была великолепна. К мясу было подано красное вино в кувшинах, и благородный напиток отливал рубиновым цветом, когда на него падали стрелы света, проникающего сквозь мельчайшие отверстия в колпачках бумажных фонариков. Для сервировки стола из буфетов извлекли самую драгоценную посуду, однако ни Мара, ни ее гость так и не смогли прикончить последний сладкий пирожок с пряной приправой. Хокану сидел на подушках в свободной позе, но его беспечность была несомненно напускной, когда он произнес: