Слуга Империи
Шрифт:
Лес словно вымер. Не слышно было ни крика ночных птиц, ни шороха листвы. Непроглядную тьму лишь изредка разгоняла выплывающая из-за гор луна.
Невзирая на холод, Кейок запретил разводить костры. Солдаты по очереди дремали на голой земле, не снимая доспехов.
Если до слуха и доносились какие-то звуки, они внушали только тревогу. Вот где-то на тропе скрипнул гравий, вот донесся приглушенный стук - это преследователи подтягивали силы.
Кейок, собранный и бесстрастный, не отходил от вала. Ему предстояло вести бой в незнакомой местности; он надеялся только на то, что Виалло не ошибся и окрестные
Часовые тоже ловили каждый звук. Один раз они со злорадным удовлетворением отметили, что кто-то из врагов сорвался в пропасть: все услышали сдавленный вскрик и глухой удар. На дне ущелья лежал распростертый труп, одетый в лохмотья, но более ничем не напоминающий простого разбойника; на его мече стояло клеймо лучшего оружейника провинции Шетак. Теперь развеялись последние сомнения: род этого оружейника на протяжении нескольких поколений оставался поставщиком дома Минванаби.
Кейок посмотрел на меркнущие звезды. С наступлением рассвета враги должны были пустить в дело луки. Лучники могли просто-напросто стрелять вслепую, осыпая ущелье градом стрел. А ведь отряд Акомы даже не взял с собой лекаря, да и целебных снадобий было в обрез.
Атака началась в тот час, когда восточный край келеванского неба окрасился нежно-зелеными лучами. Тишину прорезал зловещий боевой клич. На горной тропе, ведущей к ущелью, плечом к плечу помещалось не более четырех воинов. Каждого, кто пытался перебраться через оборонительный вал, поджидало острие акомского меча. Но атакующих это не останавливало: они шеренгами ступали по трупам, словно волны зловещего прилива. У вала полегло не менее дюжины солдат Минванаби, прежде чем в стане Акомы появился первый раненый. Лучники Минванаби, боясь задеть своих, стреляли поверх голов.
Упорный, но безуспешный штурм продолжался уже час. Горы трупов росли. Между тем Акома потеряла лишь с десяток воинов ранеными и двоих - убитыми. Кейок приказал слугам оказать посильную помощь пострадавшим.
В пылу битвы Дакхати услышал зычный голос полководца:
– Сменить солдат у вала!
Через несколько минут воины перестроились, и сотник доложил:
– Враги почти не продвинулись, военачальник.
Они пытались подобраться по-пластунски, оттащить убитых и сделать подкоп. Не ровен час, за дело возьмутся саперы.
– От саперов толку не будет, - покачал головой Кейок.
– Хоть почва здесь песчаная, но вода проходит слишком близко к поверхности. Да тут с лопатой и не развернуться.
– Военачальник сдвинул шлем на затылок, открыв взмокший лоб уходящей рассветной прохладе. В ущелье не было ни ветерка.
– Опасаться нужно другого. Наши наспех сооруженные брустверы долго не продержатся. Расставь-ка копьеносцев за первой линией обороны.
Дакхати бросился выполнять приказ.
Одна из стрел, выпущенная откуда-то сверху, вонзилась в землю на расстоянии ладони от Кейока, но он не шелохнулся. Сделав знак слугам, чтобы те дали солдатам напиться, военачальник еще раз оглядел свои позиции.
Минванаби дрались с каким-то неистовым упорством. Но зачем? Если в ущелье можно хоть как-то удерживать оборону, рассуждал Кейок, оно все равно станет ловушкой. Минванаби рано или поздно сюда прорвутся, пусть даже ценою больших потерь,
Не найдя ответов на свои вопросы, Кейок решил проведать раненых, которые, сняв шлемы, сгрудились у ручья. Он подумал, что следует почаще менять тех, кто сражается в первых рядах.
Вдруг из стана Минванаби донесся резкий окрик. Теряясь в догадках, Кейок поднял на ноги весь отряд. Сотник Дакхати поспешил к военачальнику, ожидая возобновления атаки. Но как ни странно, Минваваби вдруг отступили.
Дакхати перевел дыхание:
– Видно, они не хотят больше губить своих людей почем зря.
Кейок молча пожал плечами. Отступать было не в привычках Ирриланди, и уж тем более - не в привычках Тасайо.
– Возможно, - согласился он.
– Однако до сего времени потери в живой силе их не останавливали.
Дакхати собирался что-то возразить, но слова застряли у него в горле: из-за гребня в ущелье летел какой-то темный предмет. Это был перетянутый веревками, побуревший сверток тряпья, который со стуком ударился об утоптанную землю и покатился под ноги слугам. Те в ужасе отпрянули, подумав, что к ним забросили гнездо ядовитых диких пчел - старинный прием, применявшийся при осадах. По знаку военачальника сотник Дакхати поднял сверток и разрубил узлы. Отвернув несколько слоев ветоши, он побледнел и выдавил:
– Это голова Виалло.
– Так я и думал.
В бесстрастном тоне Кейока не было ни отчаяния, ни ярости. Никто не мог прочесть его мысли: "Мара, тебе и Айяки грозит страшная опасность, а я бессилен помочь".
Дакхати сказал:
– Сюда приложен кусок веревки; это значит, что Виалло повесили, а уже потом обезглавили.
Кейок едва не содрогнулся от известия о такой позорной смерти.
– Виалло скорее всего прикинулся дезертиром. Не сомневаюсь, что он до конца сохранял мужество. Готов поклясться в этом хоть перед самим Красным богом.
Дакхати мрачно кивнул.
– Каковы будут дальнейшие приказы, военачальник?
Кейок ответил не сразу. Он был безмерно потрясен гибелью гонца - ведь это означало, что ущелье взято в кольцо, из которого не выберется ни одна живая душа; никто не сможет предупредить госпожу, что в ее доме орудует шпион.
– Держаться до последнего и прикончить как можно больше солдат Минванаби. А потом погибнуть, как подобает воинам Акомы.
Дакхати отсалютовал и присоединился к солдатам.
Атаки накатывались одна за другой. Передышка наступала только в те минуты, когда воины Минванаби перестраивали боевой порядок. Они уже перестали маскироваться под разбойников, отметил про себя Кейок. Нападавшие не скрывали своих оранжево-черных доспехов и рьяно шли на смерть: земля у вала давно превратилась в кровавое месиво.