Слуга Империи
Шрифт:
Десио даже не заметил, как неугомонный овод опустился ему на воротник.
– И то правда, - со вздохом согласился молодой правитель, уставившись в одну точку.
– Нужно призвать Тасайо и заставить его прилюдно дать клятву верности. Тогда он будет меня защищать до последней капли крови - или навсегда обесчестит имя Минванаби.
Инкомо почтительно слушал. Хотя Десио не блистал красноречием, его иногда посещали весьма хитроумные мысли, пусть даже он не унаследовал отцовской проницательности и не мог помериться талантами с кузеном.
– Соберу-ка я всех наших верных вассалов и союзников, - решил он.
– Да, надо
– С этими словами он повернулся к старику Инкомо: - Никто не усомнится, что я призываю родственника лишь для того, чтобы он служил поближе к дому.
Десио хлопнул в ладоши. На зов тотчас же явились двое слуг в оранжевых ливреях.
– Раздвиньте эти проклятые двери, - скомандовал он, - уберите ширмы, распахните ставни. Да пошевеливайтесь, от такой жары недолго и сдохнуть!
– Словно сбросив с души тяжкий груз, он повторял: - Во имя богов, впустите сюда свежий воздух!
Слуги засуетились, отпирая замки и засовы. Вскоре в кабинет хлынули солнечные лучи и благодатная прохлада. Овод у Десио на воротнике расправил крылышки и полетел на волю, к озеру. Водная гладь отливала серебром; на ней черными точками выделялись рыбацкие лодчонки. Десио отбросил маску самодовольства. Он приблизился к первому советнику, не отводя взгляда. Теперь в его глазах читалась обретенная уверенность; леденящий душу страх, вызванный смертью отца, отступил перед дерзким замыслом.
– Я буду держать речь, стоя у родового камня натами, посреди священной долины предков, в окружении близких. Мы покажем всему свету, что дом Минванаби уже поднимает голову. Хотя и со скрипом, - добавил он с неожиданным сарказмом.
Потом Десио кликнул управляющего, чтобы отдать распоряжения:
– Устроим грандиозное празднество. Пусть торжества будут еще пышнее, чем в ту злополучную ночь, когда погиб мой отец. Проследи, чтобы все родственники до единого получили приглашения, да не забудь тех, кто сейчас далеко от дома, кто сражается за Бездной.
– Все будет исполнено, мой повелитель. Инкомо снарядил гонца, дав ему поручения для офицеров, старших советников, слуг и рабов. Не прошло и двух минут, как писцы уже строчили копии приказов, а хранитель печати стоял наготове с расплавленным воском.
Десио взирал на эту суматоху с ледяной улыбкой. Он пару раз повторил свои распоряжения; коварные замыслы пьянили его не хуже вина. Вдруг он умолк, а потом во всеуслышание объявил:
– Приказываю отправить послание в Большой храм Туракаму. Я построю жертвенные врата, чтобы каждый путник взывал к милости Красного бога и тем самым склонял его принять сторону Минванаби. Так пусть прольется море крови, но акомской ведьме не сносить головы!
Инкомо согнулся в поклоне, чтобы скрыть беспокойство. Клятва, данная богу Туракаму, могла помочь в военное время, но в остальных случаях к ней следовало прибегать с большой осторожностью: бог смерти не щадил клятвопреступников. Случись осечка - на снисходительность небес рассчитывать не приходилось. Инкомо поплотнее запахнул халат: у него начался озноб. Оставалось успокаивать себя тем, что виной тому был свежий ветер с озера, а не предчувствие страшного суда.
Большой сад Акомы был залит солнцем. Яркий свет пробивался сквозь густые кроны деревьев и рисовал причудливые кружевные узоры на земле. Над головой шуршала листва, а фонтан пел нескончаемую песнь падающей воды. Однако каждому из членов Совета, находившихся
Мара сидела в окружении старших советников. Одетая в тончайшее свободное платье, которое украшал зеленый резной камень на нефритовой цепочке работы чо-джайнов, она казалась рассеянной, и только самые доверенные приближенные могли заметить ее озабоченность.
Внимательный взгляд госпожи поочередно останавливался на каждом из присутствующих. Они составляли костяк власти в Акоме. Хадонра Джайкен, невысокого роста, беспокойный человек, наделенный редкостной деловой хваткой, старался, как всегда, держаться незаметно. Под его умелым руководством Акома неизменно приумножала свои богатства, но он отдавал предпочтение осторожным, постепенным действиям и трезвому расчету, тогда как Мару чаще всего влекло к рискованным предприятиям. Сегодня Джайкен ерзал меньше обычного; властительница Акомы объясняла это тем, что от чо-джайнов пришло известие о начале шелкопрядного сезона. Это означало, что к зиме уже могли поступить первые рулоны ткани. Стало быть, хозяйство шло в гору. Для Джайкена это было делом первостепенной важности. Но Мара понимала: одно лишь богатство еще не дает могущества.
Об этом без устали твердила ее первая советница Накойя. Недавняя победа Мары над Минванаби серьезно обеспокоила эту умудренную жизнью старуху.
– Я согласна с Джайкеном, госпожа. Преуспевание, когда оно слишком бросается в глаза, может оказаться опасным.
– Она со значением посмотрела на Мару.
– Бывает, что в Игре Совета некоторые семьи добиваются стремительного возвышения. Однако прочные победы - это те, которые не слишком заметны и потому не раздражают соперников. Вне всякого сомнения, Минванаби постараются нанести ответный удар, но зачем же вызывать злобу и зависть остальных?
Мара пропустила эти слова мимо ушей.
– Мне нужно опасаться только Минванаби и никого больше. Сейчас у нас нет других врагов; надеюсь, положение не изменится. Надо готовиться к отражению удара с той стороны, откуда он не замедлит последовать. Вопрос лишь в том, когда именно и в каком месте.
– В голосе Мары зазвучали неуверенные нотки.
– Я ожидала скорого покушения или хотя бы разведывательной вылазки сразу после смерти Джингу.
Однако прошел уже месяц, а в доме Минванаби не было замечено никаких перемен. Осведомители донесли, что Десио погряз в пьянстве и разврате. А зоркий взгляд Джайкена отметил еще кое-что: на рынках Империи почти не стало товаров, поставляемых семейством Минванаби. Цены сразу подскочили, и другие властители сумели изрядно нагреть руки. Должно быть, это больно ударило по властолюбцам Минванаби, особенно после того, как их престижу был нанесен непоправимый ущерб.
Никаких приготовлений к войне наблюдатели не замечали. В казармах Минванаби шла рутинная муштра, а войска, сражавшиеся с варварами за Бездной, не получали приказа о возвращении домой.
Военачальник Кейок не особенно доверял сообщениям осведомителей. Поскольку дело касалось безопасности Мары, он пропадал в войсках днем и ночью: проверял состояние доспехов и оружия, наблюдал за проведением военных учений. Люджан, командир авангарда, так же остро чувствовал свою ответственность. Как и положено солдату Акомы, он всегда был подтянут и собран, замечал все, что творится вокруг, и держал ладонь на рукояти меча.