Слуги дьявола

Владич Сергей

Ведь если подумать об этом с точки зрения элементарной логики, то совершенно непонятно, почему Святой Дух должен был повторно «нисходить» на Пресвятую Деву, ведь она вроде как уже была им осенена, когда свершилось непорочное зачатие. Кроме того, ей на момент описанного в Новом Завете собрания апостолов должно было быть как минимум за пятьдесят лет, а на этой фреске она представлена молодой женщиной. И наконец, насколько мне известно, на значительной части канонических православных икон, изображающих сошествие Святого Духа, Богородица отсутствует. В то же время на некоторых, особенно католических, она как раз, наоборот, является центральным образом. Можно, конечно, подумать, что Врубель писал свою работу под влиянием поездки в Венецию, где он изучал разные техники иконописи, однако у меня и на это свой собственный взгляд. Смотри, — Трубецкой обратил внимание Анны Николаевны на повсеместно

встречающиеся на стенах церкви образы ангелов и архангелов, — у них у всех — абсолютно у всех! — в руках жезл и сфера — нечто вроде скипетра и державы, символов власти. Так вот, — продолжил он почти торжественно, — это довольно древние символы, и скипетр олицетворяет мужское начало, а сфера — женское! Такие же изображения встречаются, например, в древнейших церквях на территории современных Турции и Сирии, то есть именно там, где создавались первые христианские общины.

Мне кажется, что безнадежно влюбленный в тот период художник подсознательно или по велению свыше, а это, по сути, одно и то же, выразил именно ту мысль, о которой мы с тобой сегодня уже говорили и которая, по-видимому, была неотъемлемой частью верований первых христиан: женское начало изначально присутствует в Божественном промысле! Поэтому женская фигура в центре его монументальной фрески — это скорее собирательный образ женского начала как отражение Святого Духа, если не сам Святой Дух в процессе его «сошествия» на апостолов. Ведь в христианстве, особенно в католицизме, фигура Богородицы гипертрофирована, она как бы отражает то основное предназначение, которое Церковь отводила и продолжает отводить женщине — скромность, послушание, продолжение рода. Отсюда и строжайшее католическое воспитание, и запрет на прерывание беременности, и целибат, и так далее, но при этом, как бы в виде компенсации, превозносится роль и облик женщины-матери, Святой Девы Марии — Богородицы. Хорошо, что хоть в православной традиции, которая мне ближе, женская, если можно так выразиться, компонента, значительно богаче по своему духовному содержанию, чем в католицизме. Кстати, а ты знаешь, что Мария Магдалина изображена в ряду местного чина икон на иконостасе кафедрального Владимирского собора в Киеве — там, где помещают образы самых почитаемых святых? Вот так-то!

Трубецкой и Анна вышли из церкви. Шувалова, несомненно, была искренне взволнована тем, что им довелось увидеть.

— Спасибо тебе, — сказала она. — Это было великолепно и совершенно неожиданно. — Она ощущала какой-то особенный душевный трепет, но почему-то стеснялась признаться в этом Трубецкому.

Тем временем наступил вечер, и Сергей Михайлович с удовольствием вызвался проводить Анну до гостиницы. Завтра им нужно было возвращаться в Санкт-Петербург, поэтому Трубецкой хотел подольше побыть со своей очаровательной спутницей и — чего греха таить — поухаживать за ней. Вообще-то, после нескольких неудачных попыток обустроить свою личную жизнь, последняя из которых была предпринята несколько лет тому назад, он с опаской относился к новым возможным вариантам, однако Анна Николаевна Шувалова была просто восхитительна — и как коллега по работе, и как собеседник, и как женщина.

Они вернулись в центр города, оставили машину на Трехсвятительской, прогулялись по Владимирской горке, затем спустились вниз на Крещатик, к гостинице. Сергею Михайловичу ужасно не хотелось расставаться с Анной, но и навязывать свое общество дамам он не умел. Прощание с дежурно звучащими в таких случаях пожеланиями «спокойной ночи» вышло скомканным. «Да, Казанова из меня никудышный, — с досадой подумал в тот момент Трубецкой, — в церковь даму пригласил, про иконы рассказал, а вот цветы купить не догадался…» Он был уже на полпути к парковке, когда на его мобильный телефон позвонила Анна.

— Прошу тебя, возвращайся. — Ее голос, только что такой умиротворенный, теперь дрожал. — Десятый этаж. Номер 1008. У меня тут кто-то побывал…

Трубецкой кинулся назад и уже через несколько минут вихрем влетел в номер, который напоминал Иерусалим после взятия его крестоносцами. Все было перевернуто вверх дном, вещи разбросаны, даже в ванной царил хаос.

— У тебя было что-то ценное? Ты все проверила? Что-то пропало? — Трубецкой был просто вне себя от волнения.

— Да нет, я же всего на несколько дней в Киев, взяла только самые необходимые вещи, я даже представить себе не могу, кому это нужно…

— Дикость какая-то… Сколько я путешествовал, ни в одной стране такого не видел! Мне так стыдно, что это случилось в Киеве. Я сейчас вернусь… — Сергей Михайлович выскочил в коридор.

К его удивлению, администратор гостиницы не стал утверждать,

что «вы сами виноваты, оставили номер без присмотра» или что-то в таком же духе, то есть уходить от ответственности в стиле «совка», а сразу принес свои извинения и предложил компенсировать ущерб — в разумных, конечно же, размерах. При этом он заверил, что в их гостинице этот случай — первый за много-много лет, сведений о жильцах ни по телефону, ни каким бы то ни было другим способом они никому не дают, а система безопасности является самой современной и вполне соответствующей европейским стандартам. По мнению администратора, случилось нечто просто из ряда вон выходящее, и поэтому он предложил вместе и не мешкая просмотреть записи, сделанные камерой наблюдения, которая работает круглосуточно. Тем временем Анна убедилась, что ничего из ее вещей не пропало, навела на скорую руку порядок и присоединилась к ним.

Идея с просмотром записи оказалась чрезвычайно плодотворной. На записи, сделанной днем, было явно видно, как появившийся на этаже мужчина, лица которого, к сожалению, было не разглядеть, поскольку оно было закрыто шапочкой с прорезями для глаз, подошел к дверям номера 1008, достал какое-то компьютерное приспособление, поколдовал возле электронного замка секунд тридцать, открыл дверь и вошел в номер. Он же вышел из номера примерно через час и более в поле зрения камеры наблюдения не попадал. Поскольку в этот день других случаев проникновения в номера зарегистрировано не было, Трубецкой сделал вывод, что вор имел целью попасть именно в номер Анны Николаевны Шуваловой. Но зачем? Вдруг его осенила догадка.

— Скажи, а ты кому-нибудь говорила, где ты в Киеве остановилась? — спросил он Анну, когда они снова остались вдвоем.

— Только Артуру Бестужеву, он звонил мне на мобильный телефон сегодня утром, спрашивал, какие планы, есть ли что новенькое по нашему расследованию.

— Вспомни, это очень важно: ты называла ему гостиницу и номер комнаты?

— Конечно, называла. Он спросил, как мне перезвонить на городской номер, чтобы не тратиться на роуминг. Ну, я и сказала телефон гостиницы и номер комнаты. Правда, он почему-то так и не перезвонил… Больше я ни с кем на эту тему не разговаривала, это точно.

— И, надо думать, о наших сегодняшних планах на день он был осведомлен?

— Разумеется, я не видела необходимости их скрывать.

Трубецкой был озадачен. Поверить, что Артур имеет отношение к этой дикой выходке? Но в чем смысл? Для чего Артуру мог понадобиться отъезд Анны из Петербурга? Чтобы потом организовывать взлом ее номера в гостинице?

Была уже поздняя ночь. Сергей Михайлович договорился с администратором о предоставлении Анне другого номера — в целях безопасности. С тем они и расстались до завтра в надежде, что сюрпризов больше не будет. Однако рано утром Анне Николаевне позвонили на мобильный с пульта охраны из Санкт-Петербурга и сказали, что этой же ночью была попытка взлома ее квартиры. К счастью, сработала сигнализация, и воры ретировались несолоно хлебавши. Тем не менее ей порекомендовали срочно вернуться домой и на всякий случай сменить код доступа. Трубецкой прокомментировал это с долей черного юмора: «Похоже, что „сезон охоты“ открыт!» Оставалось выяснить объект «охоты», и именно этот вопрос стал предметом его размышлений всю дорогу до Санкт-Петербурга. Факты же говорили о следующем.

Во-первых, жилище Шуваловой — как постоянное, так и временное — стало предметом воровского внимания вскоре после того, как в ее руках оказался пресловутый жезл. И ведь именно жезл интересовал неизвестного, напавшего на них в китаевской пещере… Во-вторых, тот факт, что жезл хранится у Анны, был известен очень узкому кругу лиц, в первую очередь — Артуру Бестужеву. Трубецкой вспомнил, как болезненно Артур воспринял решимость Анны забрать жезл на хранение. Еще раньше — как удачно они нашли бывшую дачу Дубянского. Вероятность такого случайного совпадения была просто ничтожной, а за рулем-то был Артур, он же и место, где она располагалась, назвал сразу и безошибочно… Потом — не совсем адекватное поведение Бестужева на самой даче. Еще раньше — сам факт приглашения Трубецкого в Санкт-Петербург. Честно говоря, петербургские специалисты и сами прекрасно справились бы с разбором дневников духовника Елизаветы, тут вовсе не требовалась экспертиза профессора, специалиста по древним рукописям Трубецкого. Но гость из Киева оказался как нельзя кстати, когда потребовалось увезти Анну из города…Что-то во всем этом было не так, и это «не так» было связано с Артуром Бестужевым. Сергей Михайлович решил пока никому ничего не говорить, однако на всякий случай быть начеку. Он только мягко попытался убедить Анну все же перепрятать жезл в более надежное место, но она его успокоила.