Слуги меча

Леки Энн

— Ты знала об этом. И думала, что у тебя будет доступ к лекарствам, которые поддержат тебя, пока ты не привыкнешь к имплантатам. Ты могла сама брать их в медсанчасти и использовать свои коды доступа, чтобы заставить «Милосердие Калра» замести твои следы.

— Ты меня перехитрила, — сказала она, по-прежнему жалкая, опустив взгляд на загаженную скамью. — Я признаю это.

— Ты перехитрила сама себя. У тебя не было стандартного комплекта имплантатов вспомогательного компонента. — Уже почти сто лет создание вспомогательных компонентов незаконно. Не считая уже заготовленных тел, ожидающих своего часа в отсеках временной приостановки жизнедеятельности, и почти все они находятся на транспортных кораблях.

Ни одного из них не было поблизости от Дворца Омо. — Тебе пришлось переделать оборудование, которое ты используешь для себя. А вмешательство в человеческий мозг — дело тонкое. Проблем бы не последовало, если б это оказался твой собственный мозг, уж его-то ты знаешь от и до. Если бы это было одно из твоих собственных тел, то все прошло бы как по маслу. Но это не могло быть одним из твоих тел, в этом заключался весь смысл, у тебя нет сейчас лишних, и, кроме того, я бы вышвырнула тебя из корабля, как только мы вошли в шлюзовое пространство, попытайся ты это сделать. Поэтому это должно было быть чье-то тело. Но твое оборудование изготовлено специально для твоего мозга. И у тебя не хватало времени, чтобы что-то протестировать. У тебя имелась всего неделя. А то и меньше. И что, ты схватила этого ребенка, всадила в нее оборудование и выбросила на причал? — Тайзэрвэт не пришла в тот день на чаепитие с родственницей матери и не отвечала на послания. — Даже с правильно подобранным оснащением и врачом, который понимает, что делает, это не всегда получается. Наверняка ты это знаешь.

Она это знала.

— Что ты собираешься делать теперь?

Я проигнорировала этот вопрос.

— Ты думала, что сможешь просто приказать «Милосердию Калра» давать мне, а также врачу, фальшивые данные, чтобы скрыть все. Ты по-прежнему нуждалась в препаратах, это стало очевидным с той минуты, как было установлено оборудование, но ты не могла взять их с собой, потому что Бо тут же их нашли бы и я бы заинтересовалась, почему тебе нужны именно эти лекарства. — А потом, когда она не смогла их добыть, страдания сделались просто невыносимы и скрывать их она уже не могла, а лишь приказала кораблю, чтобы они выглядели гораздо слабее, чем на самом деле. — Но я уже знала, на что ты готова пойти, чтобы достигнуть своих целей. И я целыми днями просто валялась в своей каюте, восстанавливаясь после ранений и представляя себе, что ты можешь попытаться сделать. — И что смогу сделать я, чтобы сорвать это, оставшись нераскрытой. — Я никогда не верила, что ты дашь мне корабль и позволишь улететь без надзора.

— Ты сделала это без препаратов. Ты их никогда не применяла.

Подойдя к скамье, служившей мне койкой, я откинула постельное белье и открыла отсек под крышкой. Внутри находилась та коробка, которую могли видеть человеческие глаза, но ни корабль, ни база не видели, если только не использовали глаза вспомогательных компонентов. Открыв коробку, я вынула пакет с препаратами, которые унесла из медсанчасти за несколько дней до той последней встречи с Анаандер Мианнаи во Дворце Омо. Задолго до того, как я встретила лейтенанта Тайзэрвэт в кабинете старшего инспектора Скаайат или даже узнала о ее существовании.

— Мы идем в медсанчасть. — И, безмолвно, «Милосердию Калра»: — Отправь двух солдат Калр.

Мои слова и вид пакета с лекарствами вызвали вспышку надежды у Анаандер Мианнаи, некогда лейтенанта Тайзэрвэт, которая испытывала непреодолимое желание избавиться от своих страданий. Из ее нелепо сиреневых глаз полились слезы, и она чуть слышно заныла, но тут же перестала.

— Как ты это вынесла? — спросила она. — Как ты это пережила?

Отвечать не было никакого смысла. Это в большей степени риторическое восклицание, нежели настоящий вопрос, и на самом деле ее не интересовал ответ.

— Встань. — Дверь открылась, и вошли двое моих солдат Калр. Вид лейтенанта Тайзэрвэт, изрядно помятой, скукожившейся

на скамье, с залитым желчью рукавом форменной куртки, вызвал у них изумление и некоторое смятение.

Мы отправились в медсанчасть печальной маленькой процессией, Тайзэрвэт (не Тайзэрвэт) опиралась на одного солдата, второй следовал за ней. Доктор, увидев, как мы входим, застыла на месте, ужаснувшись тому, что увидела в голове лейтенанта посредством специализированных имплантатов врача в то мгновение, когда корабль перестал вмешиваться в передачу данных, исходящих от нее. Она повернулась ко мне и хотела было заговорить.

— Обожди, — резко бросила я ей, а потом, когда солдаты помогли Тайзэрвэт (не Тайзэрвэт) лечь на стол, отослала их.

Не успела доктор и рта раскрыть, а Анаандер — осознать, что я делаю, и возразить, как я защелкнула ограничители движения на столе. Это ее удивило, но она отвратительно себя чувствовала и не сразу поняла, что это значит.

— Доктор, — сказала я, — ты видишь, что лейтенант Тайзэрвэт обладает неразрешенными имплантатами. — Врач испытала слишком сильное потрясение, чтобы говорить. — Удали их.

— Нет, не надо! — попыталась крикнуть Анаандер Мианнаи, но не смогла, и это прозвучало сдавленным шепотом.

— Кто это сделал? — спросила врач. Как видно, она все еще пытается разобраться в этом.

— Разве сейчас это существенно? — Она знает ответ, если просто подумала об этом. Только одна особа могла такое сделать. Только одна особа способна на это.

— Врач, — произнесла Тайзэрвэт, которая попыталась высвободиться, но обнаружила, что не может справиться с креплениями. Ее голос по-прежнему звучал как сдавленное карканье. — Я — Анаандер Мианнаи, лорд Радча. Арестуй капитана флота, освободи меня и дай мне нужное лекарство.

— Ты забываешься, лейтенант, — заявила я и снова повернулась к врачу. — Я отдаю приказ, доктор. — В условиях нашей полной изоляции в шлюзовом пространстве мое слово — закон. Не имеет никакого значения, что за приказы я отдаю, насколько они незаконны или несправедливы. Капитан может предстать перед обвинением за некоторые свои приказы, но члены ее экипажа, независимо от обстоятельств, будут казнены за неподчинение этим самым распоряжениям. Такова суровая действительность жизни радчаайского солдата, хотя на практике это осуществлялось достаточно редко. Никто на «Милосердии Калра» ни за что не забыл бы об этом. Найсими Птем, чье имя упоминалось на этом корабле каждый день по моему особому распоряжению, была таким же солдатом и умерла, потому что отказалась выполнить приказ убить невинных людей. Никто на борту «Милосердия Калра» не мог забыть ни о ней, ни о том, почему она умерла. Ни о том, что я велела упоминать ее имя ежедневно, как если бы она была одним из почивших членов моей семьи или членов экипажа этого корабля. Врач просто не может не учитывать этого именно сейчас.

Она попала в затруднительное положение и пребывала в нерешительности. Тайзэрвэт мучилась, это было видно, а если что-то и могло вывести врача из себя, так это страдания, которые она не в состоянии облегчить. Мой приказ, с одной стороны, загонял ее в угол угрозой казни, но, с другой стороны, давал предлог, чтобы сделать то, что нужно, и она поймет это очень скоро.

— Доктор!.. — прохрипела Тайзэрвэт, продолжая бороться с ограничителями движения.

Я положила руку в черной перчатке на ее горло. Никакого нажима, просто напоминание.

— Доктор, — сказала я спокойно, — кто бы это ни был, кем бы она ни пыталась себя представить, установка этих имплантатов изначально незаконна. И она оказалась неудачной. Я сталкивалась с этим прежде, я сама прошла через это. Лучше уже не будет, и ей чрезвычайно повезет, если не станет хуже. Лекарства могут помочь ей продержаться некоторое время, но они не решат проблемы. Есть лишь одно средство, способное помочь. — Два. Но в некоторых отношениях эти два — одно и то же, по крайней мере в отношении данного фрагмента Анаандер Мианнаи.