Слуги света, воины тьмы
Шрифт:
— Следовательно, они бессмертные. — Аарон уставился в одну точку. В его голосе прозвучало понимание — безрадостное понимание.
Кино сел рядом с ним и наклонился вперед.
— Однако есть еще вопрос, касающийся инфернала — Вельзевула.
— Я своими глазами видела, как они стояли около его трупа, — сказала Одри. — Он был только что убит, и Фиона держала в руке орудие убийства.
— Они не смогли бы сделать этого, будь они одни из нас, — добавила Лючия. — Мирный договор касается всех бессмертных —
— Следовательно, они не могли сделать и то и другое, — с надеждой проговорил Генри.
— Если только они не являются, — прошептал Аарон, — и бессмертными, и инферналами.
Корнелий сел.
Последовала долгая пауза — самая долгая за всю историю заседаний Сената Лиги бессмертных. В герметично закрытой комнате тишина просто сводила с ума. Одри хотелось закричать. Ей казалось, что это молчание предшествует Армагеддону.
Наконец тягостную тишину нарушил Генри.
— Итак, они представляют собой нечто новое. Как боги стали новыми для Титанов, которые жили до них. — Он виновато посмотрел на Корнелия. — Прости, что напоминаю. Я знаю, как больно тебе это слышать.
Корнелий поднял руки и отвел взгляд, но кивнул, дав тем самым Генри знак продолжать.
— Титанов пришлось уничтожить, — сказал Генри. — У нас был только один выбор: убить или быть убитыми. Но тогда было иное время.
— Иное, верно, — кивнул Кино. — Теперь нам грозит гораздо более страшная опасность. Нам нужно не только сохранить перемирие с инферналами, но и предотвратить потенциальный раскол внутри собственного семейства.
Война с падшими ангелами могла стать жутким катаклизмом. Шансы Лиги на победу сохранялись при единственном условии: они должны были действовать единодушно. Но Одри знала: если они не достигнут согласия, даже по такому благородному вопросу, это начало их конца.
Лючия достала из кармана пиджака два алебастровых пенала, вытряхнула из них листки пергамента и расправила на коленях.
Аарон бросил взгляд на заголовки документов и побледнел.
Генри тоже посмотрел на документы, закрыл глаза и тяжело вздохнул.
— Аарон, дружище, — сказал Кино, — ты совершенно прав, испытывая отвращение к нашей политике. Она всегда была самой большой слабостью Сената. Именно из-за этой политики мы медлим с нашими действиями. — А это упреждающее решение отвергает всякую политику и дает нам возможность принять окончательное решение… если оно понадобится.
— Или ты хочешь, чтобы мы снова устроили дебаты, когда наступит критический момент? — спросила Лючия.
— Тебе лучше, чем кому бы то ни было, известна мощь войск инферналов, — прошептала Одри. — Какие у нас останутся шансы, если мы не будем едины?
— Ты, именно ты, — прошептал Аарон. — Как ты могла предложить такое?
Одри просто разрывалась на части.
— Как я могу остаться в стороне и ничего не предпринять?
Лючия вытащила из другого кармана маленькую серебряную авторучку, немного помедлила и подписала оба документа.
— Ну вот, — сказала она. — Я первой сделала это. Мы все должны подписать эти документы, иначе в Лиге наступит раскол.
— Нет! — умоляюще воскликнула Даллас. — Пожалуйста, сестра, не нужно!
— Тебя предупредили, — сказала Лючия, устремив на Даллас убийственный взгляд. — За нарушение протокола…
— Не надо, Лючия. Нам всем жаль детей, — вмешался Генри.
Он взял документы, отвернулся и прочел все, что было написано на пергаменте. Слезы залили его глаза, потекли по щекам. Он пошевелил губами, пытаясь что-то сказать… но не смог.
Затем взял ручку и подписал оба документа, после чего вернулся на свое место, закрыл лицо руками и беззвучно разрыдался.
Корнелий, не вымолвив ни слова, подписал документы следующим.
Гилберт бросил взгляд на Аарона и тоже поставил подписи на листках пергамента.
Затем документы подписал Кино и протянул листки пергамента и серебряную авторучку Аарону.
Аарон внимательно прочел каждое слово, яростно моргая, чтобы слезы не застилали глаза. Наконец он положил документы на колени.
— Одри, если ты этого хочешь, я это сделаю. Я понимаю, как важна единодушная стратегия, но мое сердце… Я тоже всегда старался защищать тех, кого люблю. Но это… этого я понять не в силах.
— Сделай это, — мягко сказала Одри.
Крепко сжав в пальцах авторучку, Аарон наконец подписал оба листка.
С тяжким вздохом он положил документы на колени Одри, неровной походкой приблизился к Даллас и обнял ее. Взгляды всех устремились к Одри. Она дрожащей рукой взяла ручку.
Чаши весов могли качнуться в обе стороны. На одной чаше лежало полное уничтожение в схватке с заклятыми врагами. На другой — гражданская война, из-за которой могла распасться Лига.
В сложившейся ситуации была виновата она, и теперь ее долг состоял в том, чтобы все исправить. Это она принесла в этот мир Фиону и Элиота.
Как странно… Всего неделю назад она бы убила любого, кто угрожал бы ее детям. Да, она отсекла любовную привязанность к ним, но оставались еще материнский долг и бдительность — самые древние из семейных инстинктов.
Что же так радикально изменило ее чувства?
Элиот и Фиона. Когда она увидела их стоящими рядом с отцом — презренным, трусливым Луи Пайпером, Великим Обманщиком, — она наконец осознала, что они не только ее, но и его дети, что в них течет часть дьявольской крови, а если так, то они являются законными наследниками инфернальных владений Князя тьмы.