Слуги тихого омута
Шрифт:
– Почему ты меня постоянно унижаешь!
– Я тебя не унижаю, а люблю, дура!
Кое-как протиснувшись между спорящими супругами, Тон и Ренни смешались с толпой. Ренни до этого еще никогда не видел, чтобы какая-то считка вызвала такой ажиотаж. Народ кидал друг другу кусок чужой памяти молча, быстро, воздух пестрел от визуалов детекторов, переливался всеми цветами радуги. Какой-то полузнакомый парень кивнул Ренни – лови, мол, пока я добрый. И Ренни вошел в считку.
Минуту спустя он открыл глаза. Несколько секунд простоял, ошеломленный, не чувствуя, что Тон дергает его за рукав. Потом морок, который только что был перед его глазами, покинул сознание, и Ренни закричал:
– Стоять! Не смейте этого делать! – он снова вывел визуал. – Патруль, вызов. Изолируйте склон. Приоритет врача Саприи!
– Ренни, что там? – Тон изнывала от нетерпения.
– Ни в коем случае не смотри, – приказал Ренни. – Я пока сам не знаю.
– Ты поступил совершенно правильно, – Дауд расхаживал о комнате, заложив руки за спину. За окном поселилась ночь, принесшая с собой снег. Удивительно тихо стало в комнате, а после слов Дауда тишина стала совсем уж мертвой. Пятеро врачей, в том числе и Ренни, замерли, слушая Даудову речь. – Это очень серьезно, господа, очень. За всю свою жизнь я ни разу не видел смертной считки. Ни одной. Эта – первая. Ренни, еще раз – спасибо тебе. К сожалению, считка в доступ все-таки попала, но, надеюсь, люди будут осторожными и поймут, с чем мы имеем дело.
– Прости, Дауд, – Оссе, светловолосый крупный мужчина, из старшего состава, поднял руку, – меня волнует другое. Чья это считка? Мы проверили Саприи и близлежащие поселения, все живы и здоровы. Запросов о поиске людей не было. Никто не пропал, не погиб. Сейчас патрули идентифицируют схему помещения, в котором находился… тот человек, но ни одного соответствия по планете пока не найдено. По крайней мере, официально оно нигде не значится. По всем отчетам – нигде никто не пропадал, официалы и транспортники подтвердили это. Этот несчастный случай…
– Нет, мой милый, – ехидно сказал Дауд, садясь в кресло. – Несчастный случай? Дело гораздо хуже, это убийство.
Тут уже заговорили все разом, от тишины и следа не осталось.
– Как ты это понял? – изумился Ренни.
– Вспомни руки. Убили, коллега, мужчину. Среднего возраста, лет от ста пятидесяти до четырехсот. Позвоночник ему сломали, а потом проткнули чем-то острым. А детектор на нем, кстати, стоял новый.
– Почему? – Оссе ошеломленно потряс головой.
– Вспомни сам.
Считка была совсем короткая – около минуты. Сначала человек, которому она принадлежала, кричал. Видел он в этот момент угол совершенно пустой комнаты. Потом – попытка поднять руки к глазам, и – затухание. Фактически мгновенное. Но перед ним – короткая вспышка новой боли, во сто крат сильнее предыдущей. Человека, принимающего считку, от этой боли словно окатывало ледяной водой. Бесспорно, ощущение оказалось очень сильным, поэтому народ и потянулся его ловить, не понимая, что такое он видит на самом деле. Поняли единицы – как тот муж, который уводил сопротивляющуюся жену. Как Ренни, запретивший Тон взять считку себе.
– Самое плохое, что ни один человек не может сказать, с кого всё началось, – Дауд вздохнул. – На горе народу уйма, ищи теперь, кто притащил…
– Но можно проверить, – начал было Оссе.
– Какое – проверить! – Дауд снова встал и заходил по комнате. – В том-то вся и подлость, что никак ты это не проверишь! Ты бы признался? Да ни в жизни. А тот, кто знает, откуда что взялось, обязательно скажет, что получил сие безобразие от кого-то еще.
Все подавленно замолчали. Дауд снова сел в кресло, пригорюнившись, Оссе потер подбородок, тяжело вздохнул, кто-то из персонала пробормотал еле слышно «Вот тебе и отдохнули зиму». В тот момент и посетило Ренни впервые то странное, ни с чем не сравнимое, чувство. Словно он понял что-то, недоступное всем остальным. На секунду всё для него исчезло – комната, звуки. Пространство вокруг словно изменило структуру – и перед ним на долю секунды возник Цвет. Ни за какие сокровища мира Ренни не сумел бы его описать. Этот Цвет был проникновением, словом, движением, действием. «Ты прав, – сказал Цвет. – Помни, что бы они потом ни говорили, ты прав».
«Какой холодный ветер, – отрешенно подумал Ренни. – И как одиноко на склоне».
– Ничего мы не найдем, – заметил Оссе. – А вот вранья наслушаемся… ой…
– Видно же, что человек врет, – заметил тихо Ренни. – И потом, в любом детекторе есть…
– Ты про кодекс помнишь? – взвился Дауд. – Да ни один патруль на такое права не имеет! Чего про нас говорить! Кто это позволит? Ежегодная сдача, сдача по согласию, экстренная… родительская. Всё!
– Дауд, но ведь убийство же, – робко вставила Джи, совсем молоденька японка, до сих пор молчавшая и слушавшая. – Они обязаны. По экстренной – обязаны…
– Нет убийства, – развел руками Дауд. – Всю планету сейчас ревизуют. Все целы, понимаешь? Никто не пропал. Гостей, которые через Холм прошли, первыми проверили. Их на Окисте полтора десятка, тоже все живы. Сезонных рабочих нет сейчас, зима. Все давно уехали.
– И что делать? – спросил Ренни.
– Искать первоисточник.
– Слушайте, ребята, – Оссе поднялся с места. – А ну-ка, навскидку… На горе был кто-то из сэртос?
– Рита, – Ренни почувствовал, что в груди что-то противно ёкнуло. – Точно, была. Ловите считку.
– Гаденыш, – Рита облокотилась на резную спинку стула. – И ты еще имеешь наглость сюда заходить? Если ты, врач паршивый, сейчас не заткнешь свою поганю пасть и не уберешься, придется разговаривать с тобой в другом месте.
– Интересно, где? – прищурился Ренни.
– У меня много друзей, и они с удовольствием вызовут тебя через пару недель на ринг, сладкий, – улыбнулась Рита. – Вспомни про Дзеди. Это хороший урок для тех, кто любит потрепаться.
Ренни промолчал. Да, цепочка обрывалась на Рите. По крайней мере, та цепочка, которую они смогли растащить. Расследовать и выспрашивать Ренни совершенно не умел, ему становилось мерзко от мысли, что своими действиями он мало того, что создает неудобства окружающим, так еще и репутацию портит. Та же Рита, кстати. Он же не виноват, что ему приходится с ней беседовать, так? Он на работе. А она… гаденыш!..
Днем в салоне почти не было людей. Так, какая-то молодежь кутила у дальней стены, сдвинув два столика, да Ренни беседовал с Ритой возле самой эстрады. Небо, на этот раз вечернее, обещало холодный день – малиновый закат перечеркивали тонкие полосы размазанных ветром облаков.
– Я не треплюсь, я работаю, – вяло огрызнулся Ренни. – Откуда считка?
– Принес кто-то, – отмахнулась Рита. – Что я, помню, что ли? Тут по двести человек каждый вечер.
– Почему не заявила?
– О чем?! – взвилась Рита. – И почему я?!